|
Оригинал /ИТАР-ТАСС/ – tass.ru 31.05.2016 10:00
© Михаил Джапаридзе/ТАСС, архив
Внимание мирового сообщества в последнее время все чаще привлекают преступления, совершаемые злоумышленниками в интернете. В преддверии Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) советник президента РФ по вопросам развития интернета Герман Клименко рассказал в интервью ТАСС о том, как можно решить вопрос кибербезопасности во всем мире, к чему приведут изменения под влиянием инноваций в сферах здравоохранения и финансов, сложно ли внедрять новые технологии в российское сельское хозяйство и что нужно сделать, чтобы остановить утечку IT-мозгов за границу.
– В последнее время большое внимание уделяется вопросам кибербезопасности. Какие угрозы ожидают нас в ближайшее время?
— Как раз об этом я буду рассказывать в рамках ПМЭФ. Первопричина киберугроз – это сохранение странами анонимности пользователей в интернете. Проблема эта есть не только в России, но и во всем мире.
Когда я слышу про кибербезопасность и киберугрозы, сразу вспоминается громкая тема про группы самоубийц и истории различных "нехороших людей" в интернете. Проблема в том, что ни один из них не был найден, не проанализирован, не посажен. Завтра эти группы закроют, но они откроются опять. СМИ широко освещают такие темы. При этом попытки хотя бы просто заговорить о деанонимизации пресекаются. Все регламентирующие истории, которые выстраивает весь мир, в том числе и мы, связаны с тем, что у нас нет деанонимизации. Никаких законов о "вечной блокировке" не было бы, если бы конкретные люди несли за это ответственность.
При этом важно видеть картину целиком. Допустим, вопрос дистанционного образования в медицине. Предположим, что где-то в России есть 500 тыс. врачей, которым надо раз в 5 лет учиться. Денег у государства на то, чтобы свозить их в Москву, нет. Есть дистанционные курсы, которые врач прослушивает, затем отвечает на вопросы, и ему присылают сертификат. Понятно, что из этих 500 тыс. врачей найдется 10% или 20%, которые не прослушали курс и будут, отвечая на вопросы, списывать из книжки. Но при этом 80% пройдут курс, государство сэкономит деньги и может потом на основании этого сертификата для стимулирования добавить к зарплате таких врачей несколько тысяч рублей. Важно понимать статистическую значимость таких показателей. Однако мы боремся с этими 20% нечестных людей и говорим, что надо оставить образование в той форме, в какой оно есть.
Другой пример – телемедицина. Мы не знаем точное число врачей, из-за которых в обычной их практике умирают их пациенты. А вот телемедицина открыта, идет запись, трансляция, и с этим можно работать, делать какие-то выводы.
— Ранее вы говорили о предложении легализовать в РФ продажу лекарств через интернет-аптеки. Что сейчас с этой инициативой?
— Когда мы обсуждали тему с телемедициной, Минздрав вытащил в свою версию законопроекта все свои "хотелки" в отношении телемедицины, не только наши предложения, а еще большой "хвост", который к нам имеет отношение лишь частично. Мониторинг хронических больных – это красивая, благородная вещь, но она измеряется деньгами. Мы будем дискутировать по одному классу поправок, а потом Минфин, занимаясь вопросами финансирования, будет это "рубить"… Знаете, когда есть два события, вероятность наступления одного 0,8, и другого – тоже 0,8. А вероятность их совместного наступления уже ниже – всего 0,64. Поэтому вопрос интернет-аптек я сейчас просто не поднимаю. Как только закон о телемедицине попадет в Госдуму, я начну заниматься аптеками.
— По поводу образования – одно из поручений президента РФ Владимира Путина по итогам форума "Интернет + Экономика" предусматривает создание системы сертификации электронных учебников и электронных образовательных программ. Готовы ли конкретные предложения?
— С образованием, как я уже говорил, проблема отсутствия конкретного KPI. Ты ничего не можешь ответить человеку, который говорит, что если у ребенка-первоклассника электронный учебник, то в его мозгу происходят необратимые изменения. Кроме того, сертифицировать что-то в Министерстве образования очень тяжело.
Образование – это частично как медицина. Когда нужно выработать решение и получить согласие профессора-хирурга и, допустим, профессора-гомеопата. Они друг друга не понимают, и даже если говорят об одном и том же, то с совершенно разных точек зрения. Так же и в образовании: есть дошкольное образование, школа и высшее образование. Они все разные. Так, от Министерства образования вы легко услышите, что другие страны переманивают наших умных детей, находят их на сайтах олимпиад и связываются с ними… Есть обратная концепция – кормить надо лучше.
— А что надо сделать, чтобы сохранить в стране наших специалистов, в том числе в сфере IT, и остановить так называемую утечку мозгов?
— У нас в стране ровно столько программистов, сколько нам надо. Внутренние игроки – "Яндекс", Mail.ru, Rambler… Все программисты, которые у нас появляются, идут в эти компании. А те, кому отказали, им куда идти? В России больше спроса нет. Есть спрос на инженеров Microsoft, но это не программисты. И поскольку деньги, которые тратятся на Microsoft, уходят за границу, то программисты тоже уезжают туда. Это вполне логично. Без увеличения внутреннего спроса ничего не получится.
У нас внутренний рынок сам по себе. Но если он на 75% формируется государством, то государство и должно предъявлять спрос. Оно этого не делает, а 25% рынка не могут обеспечить необходимый уровень спроса.
— А какие именно шаги необходимо предпринять для увеличения внутреннего спроса?
При этом есть вещи, которые меняются легко и непринужденно, а есть другие, которые просто так не изменишь. Недавно было совещание с регионами по импортозамещению софта. Илья Массух (президент Фонда информационной демократии, член набсовета ИРИ – прим. ред.) готовит варианты пакетов такого софта для регионов. Нужно понимать, что в регионах уровень коммуникации не такой высокий, с другой стороны, выбор тоже должен быть. И кто-то должен приехать, установить софт.
Тогда возникает вопрос: почему бы не сделать "облачный" муниципалитет? Там же нет такого софта, который нельзя было бы реализовать в "облаке". Мы договорились с Москвой и с Борисом Нуралиевым потестировать и оценить, сколько это должно быть в деньгах. Но опять же: в Москве – хорошо, а что будет в регионах – никто не знает.
С моей точки зрения, "облако" – это самое простое, эффективное и правильное решение. Одно дело, когда специалист должен приехать в муниципалитет или деревню, ставить софт… Другое дело – когда можно просто запустить сайт. Но мы вынуждены договариваться, и не всегда решение, которое кажется правильным, является эффективным.
– Герман Сергеевич, вы уже упоминали про еще одно важное направление – создание равных условий для деятельности компаний в России с использованием интернета. Эта тема уже довольно давно обсуждается. Вы пришли к каким-то конкретным решениям?
— Тема равенства сложная, и я пока даже не знаю, в каком направлении ее развивать. Мы выбираем только согласованные предложения, остальным говорим: "Извините".
Есть два типа равных условий: есть проблема разнообразных налоговых пошлин и есть проблема розничного экспорта. Есть софтверная история, известный НДС на Google. Эти равные условия странные, часть из них экономически нерациональны.
Понятно, что такие компании, как Alibaba, зачастую агрессивно, но очень профессионально защищаются. На их месте я бы делал то же самое, миллион посылок – ничего личного. Сам Китай тоже не открыт в эту сторону, мы остались последние, кто полностью открыты.
Проблема заключается в социальности. Когда-то давно, не подумав, мы запустили проблему: сначала было 50 тысяч посылок, и как-то не хотелось принимать решение, потом 100 тысяч посылок в день, 200 тысяч... А сейчас это уже социальная проблема, сайт входит в топ-10 по популярности. Любой, кто примет решение по этому вопросу, будет проклят на века. Но это решение нужно принимать.
Другой пример: для гражданина Индии не существует возможности купить на Alibaba товар. Точнее, существует, но выглядит следующим образом: Alibaba локализовалась на индийском рынке, все склады находятся на территории Индии, что, соответственно, сразу же подключает налогообложение, другие отрасли.
— То есть конечная цель для нас – перенести как можно большую часть цепочки добавленной стоимости в Россию?
— Именно так. На самом деле главное, чтобы это было возможно с учетом стоимости решения этих проблем. Мы выбираем то, что можно решить. Как бы ни была проигрышна интернет-торговля – кто-то же должен о ней говорить. Позиции по интернет-торговле сейчас практически полностью расходятся. Но тем не менее говорить об этом нужно. Договориться хотя бы по каким-то пунктам, решить их и двигаться дальше.
Я понимаю, почему возникают эти проблемы. Есть банки, которые выходят за рамки, хулиганят. Но ведь можно сделать круг доверенных банков, об этом, кстати, идет речь сейчас. Также можно запустить эксперимент. Идея проста: если я пришел в банк и прошел проверку на соответствие требованиям 115-ФЗ (Федеральный закон "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" – прим. ред.), то дальше я могу не приходить. Сейчас мы спорим по поводу применения простой или усиленной электронной подписи для разных историй. Но особых разногласий по пути у нас нет. Есть такая тема хорошая – "Финтех", но он у нас невозможен как раз из-за отсутствия полноценной дистанционной авторизации.
Мы все бьемся вокруг авторизации (или идентификации, название зависит от выполняемой задачи). Позиция Минфина жестче, чем мы бы хотели. Мы спорим по сущностному праву, но при этом понимаем, о чем говорим. Когда мы говорим, например, с сельским хозяйством, то слышим: "Какой интернет, вы о чем…"
— То есть вы обсуждаете возможность внедрения IT-технологий в российский сектор АПК?
— У меня тут недавно спросили, не хотите ли вы завести "Интернет + Похоронное дело". На самом деле это касается всех.
В целом чистая виртуальность возможна в городах вроде Москвы, но в регионах невозможна. Кардинальное изменение банковского рынка зависит от того, когда последняя бумажная купюра покинет нас, но это будет еще нескоро. Пока будут существовать бумажные деньги, останется и сама потребность в банковской системе. Потому что там две разные системы контроля, которые должны быть объединены.
Банковский сектор находится в сильной зависимости от технологий. Я знаю истории, когда банки в регионах разорялись из-за того, что пришли новомодные банки с NFC-системой платежной, и все дочки крупных начальников перешли на них, а за ними и сами начальники. Технологически несовершенные региональные банки теряли клиентов.
— Через несколько недель состоится Петербургский международный экономический форум. Что вы ждете от этого события?
– Я был на ПМЭФ один раз, мне понравилось. Отличительная черта ПМЭФ – возможность государства поговорить с бизнесом "в лоб", и государству между собой. Если вы приезжаете на ПМЭФ, там будет много бизнесменов от государства.
Вся ценность подобных конференций заключается в том, что на них собираются люди одного класса и обмениваются идеями. И в этом смысле в ПМЭФ совершенно чудесная база, коммуникация, общение… Можно в одном месте встретить всех людей и обсудить все вопросы, поэтому все туда и едут.
|
