Кто помогал австрийцам уничтожать русофилов 100 лет назад

Дмитрий СКВОРЦОВ , «Фонд Стратегической Культуры» – fondsk.ru
25.05.2019

В конце мая Церковь отмечает память всех Карпаторусских святых^[1] (в первое воскресенье по памяти равноапостольных Кирилла и Мефодия). Как поясняет^[2] пресс-служба УПЦ (МП), «собор Карпаторусских святых состоит в основном из мучеников, погибших от рук австро-венгерских властей в начале XX в. за переход из унии в Православие». А в этом году у праздника двойной смысл.

Исполняется сто лет Сен-Жерменскому мирному договору между странами-победительницами в Первой мировой и Австрией. Этот акт предусматривал «автономную территорию русин», свободу вероисповедания и этнического самоотождествления для русинов, положивших за это «в старой доброй Австрии» сотни тысяч мученических жизней.

Память мучеников отмечают сегодня православные на Украине с лучиком надежд (не тщетных ли?) на прекращение гонений на Церковь, репрессий по отношению к тем, кто отстаивает свою русскость. Надежд на избавление от легионов «активистов», которые доносили на православных общественников кураторам СБУ, жгли их квартиры и дома, избивали, третировали судей и адвокатов, подозреваемых в «покушении на территориальную целостность».

Всё это уже было…

Как мы уже писали^[3], вплоть до Первой мировой войны москвофилами оставалось большинство галичан. Украинофильская (или украиноманская, как тогда говорили) газета «Діло» негодовала: «Русофилы ведут изменническую работу...»

«Австрийское правительство доверяло “украинцам”, как своим подданным и интимным лакеям, – свидетельствовал узник Талергофа М.А. Марко, закавычивая ещё непривычный в те годы “этноним”. – А в свою очередь наши “украинцы” визжали от радости по случаю такой ласки хлебодателей и из кожи лезли вон, чтобы всячески оправдать это доверие…»

«В 1911-1912 гг. многие представители Украинского Клуба в Австрийском парламенте… старались всеми силами доказать австро-немецкому правительству, что… все русские организации и общества, то наибольшие враги австрийского государства, – вспоминал депутат Варшавского сейма Иосиф Яворский. – Эта лояльность украинцев ввиду Австрии породила кровь, муки, терпение русского народа и Талергоф… В 1912 г. председатель украинского клуба, д-р Кость Левицкий… внес на руки министра войны интерпелляцию следующего содержания: “Известно ли вашей эксцеленции, что в Галичине есть много “русофильских” бурс для учащейся молодежи, воспитанники которых приобретают в армии права вольноопределяющихся и достигают офицерской степени? Каковы виды на успех войны, ежели в армии, среди офицеров так много врагов, – “русофилов”? …Последствия этого запроса – лишение многих студентов славян офицерских прав.

Административные власти выготовили списки, и на основании их все русские были арестованы. Армия получила инструкции и карты, с подчеркнутыми красным карандашом селами, которые отдали свои голоса русским кандидатам в австрийский парламент. И красная черточка на карте оставила кровавые жертвы в этих селах еще до Талергофа. Вы сами помните, что когда в село пришел офицер, то говорил вежливо, но спросив название села и увидев красную черточку на карте, моментально превращался в палача. И кричал немец или мадьяр – Ты рус? А наш несчастный мужик отвечал: – Да, русин, прошу пана. И уже готовая веревка повисла на его шее!

…Но вскоре не хватило виселиц, шнурков, ибо слишком много было русского народа. Для оставшихся в живых австрийская власть приготовила пекло, а имя ему – Талергоф! Если бы кто-нибудь не поверил в мои слова, что Талергоф приготовили вышеупомянутые мною украинцы, пусть посмотрит в стенографические записки делегации».

«В самом начале войны австрийские власти арестуют почти всю русскую интеллигенцию Галичины и тысячи крестьян по спискам, вперед заготовленным украинофилами с благословения преусердного митрополита графа Шептыцкого и его епископов, – подтверждал^[4] сын замученного узника Талергофа, композитор, поэт, публицист Илья Тёрох. – Арестованных водят из тюрьмы в тюрьму группами, и по пути на улицах городов их избивают натравленные толпы подонков и солдатчины.

За арестованных и избиваемых русских священников заступаются епископы католики: польский и армянский, а униатские епископы во главе с Шептыцким, несмотря на просьбы жен и детей, отказывают в защите своим русским галицким священникам. Этого нужно было ожидать: они же их предали на убиение… Австрийские солдаты носят в ранцах готовые петли и где попало: на деревьях, в хатах, в сараях, – вешают всех крестьян, на кого доносят украинофилы, за то, что они считают себя русскими.

Галицкая Русь превратилась в исполинскую страшную Голгофу, поросла тысячами виселиц, на которых мученически погибали русские люди только за то, что они не хотели переменить свое тысячелетнее название… Такова краткая история происков Ватикана, поляков и немцев в насаждении ими украинства на Карпатах среди издревле русского населения Червоной Руси».

«Сокальский уезд был поленом в глазах "украинских патриотов", поэтому доносы с их стороны сыпались на русских людей, как град из черной тучи, – читаем^[5] у галицко-русского историка Василия Ваврика, также прошедшего Талергоф. – …В Станиславской тюрьме на Дуброве расстрелы шли с утра до вечера».

В книге Ваврика «Терезин и Талергоф» фактов мученической смерти по доносам тогдашних «активістів» – десятки. Да и автор на собственной шкуре ощутил, что никакие «пакости немцев» не сравнятся с «издевательствами своих же»: «Наши братья, вырекшиеся от Руси, стали подлейшими доносчиками и даже палачами родного народа… Они исполняли самые подлые, постыдные поручения...

Немец не мог так глубоко влезть своими железными сапогами в душу славянина-русина, как этот же русин, назвавший себя украинцем… Однако, перещеголял всех другой украинец – униатский попович Чировский, обер-лейтенант австрийского запаса… Черная физиономия Чировского перешла в историю мартирологии, претерпленных страданий галицко-русского народа. Ни один украинский адвокат, ни один украинский "пысьменник" не в силах обелить его. Варварство его дошло до того, что он велел на могиле под соснами уничтожать православные кресты, доказывая немцам, что в этих крестах таится символ русской веры».

Нэчувана свобода столетней свежести

Как издёвка, зачитывались с амвонов униатских храмов патетические слова^[6] Шептицкого: «В очень важное время ведется война между нашим императором и московским царем, война справедливая с нашей стороны. Московский царь не мог перенести, что в австрийской державе мы, украинцы, имеем свободу вероисповедания». Впрочем, первые украинцы действительно имели в Галиции свободу истинно украинского исповедания.

«Если все чужие, инородные сограждане наши, как евреи, поляки, мадьяры или немцы, и пытались тут всячески тоже, под шумок и хаос военной разрухи, безнаказанно свести со своим беспомощным политическим противником свои старые споры и счета, то свой же, единокровный брат, вскормленный и натравленный Австрией "украинский" дегенерат, учтя исключительно удобный и благоприятный для своих партийных происков и пакостей момент, возвёл все эти гнусные и подлые наветы, надругательства и козни над собственным народом до высшей, чудовищной степени и меры, облёк их в настоящую систему и норму, вложил в них всю свою пронырливость, настойчивость и силу, весь свой злобный, предательский яд», – отмечал^[7] видный галицко-русский деятель Юлиан Яворский.

«Все варварства со стороны славящихся своим “культуртрегерством” немцев ощущали мы глубоко, но то, что испытывали от своих, превратившихся из русинов в “украинцев”, то уж совсем… подходит под изречение… “наибольше болит у человека, если укусит его своя домашняя собака”», – сокрушался узник Талергофа о. Генрих Полянский.

Он приводит^[8] такой случай: «Какой-то «украинец» крикнул: “Кто из панов хочет выйти из Талергофа, хай впишется на украинском листу”. В возмущении откликнулся целый барак: “Нет здесь между нами таких, вон с предложением!”. Позже узнали мы, что освобождение интернированных зависит не от военной прокуратуры, а от… «украинских верховодов» в Вене… Стали мазепы собираться к отъезду. И ударил час отбытия, и кликнули нам громко с диким злорадством: “А бодай-бысте, москвофилы, все тут пропали!” После этого запели они своё “Ще не вмерла Украина”… Мы вытерпели с божьей помощью всю горечь гонения и интернирования и вышли из Талергофа, не переписываясь в “украинцы”».

Действительно, как выяснил^[9] позже доктор Алексей Геровский, «по доносам галицких самостийников, которые получали за каждый донос от 50 до 100 крон… президиум клуба украинских членов австрийского парламента в Вене решал, кому следует оставаться в этом концентрационном лагере, а кого — отпустить».

«Жутко и больно вспоминать о том тяжком периоде близкой еще истории нашего народа, когда родной брат, вышедший из одних бытовых и этнографических условий, без содрогания души становился не только на стороне физических мучителей части своего народа, но даже больше – требовал этих мучений, настаивал на них... Прикарпатские "украинцы" были одними из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны», – резюмировал М.А. Марко.

Вряд ли уже историкам откроется весь масштаб этого геноцида. Лишь за неполные три года – с 1914 по 1917 г. – в концлагерях и «полевыми судами» были замучены, расстреляны, повешены (нередко самым зверским способом – за одну ногу) более 200 тыс. человек. Более 50 тыс. русинов погибли от тифа и голода при принудительной депортации. От 150 тыс. до полумиллиона бежали в Россию (от террора уходили с русской армией целыми сёлами). «Для трехмиллионного галицко-русского населения это были невосполнимые потери, – заключает^[10] Александр Каревин. – Погибли лучшие».

Это был искусственный отбор во имя становления новой европейской нации. В чём вожди украинства не стеснялись признаваться. «В этом огненном испытании лишь очистился наш корень народный от опасной заразы», – провозглашал^[11] Кость Левицкий, председатель Главной украинской рады, пребывавшей на содержании австрийского правительства.

И, пожалуй, самые жестокие репрессии прокатились по Лемковщине^[12]. Здесь за выход 60 тыс. человек из унии было уничтожено не только все православное духовенство, но и 300 униатских клириков – лишь по подозрению в тайных симпатиях к России. Повальным арестам подверглась интеллектуальная элита.

Первыми перед трибуналом предстали священник Пётр Сандович с сыном Антонием, студентом-философом. Против студента «свидетельствовала неопровержимая вещественная улика»: собственноручное письмо, где слово «русская» было написано с двумя «с». Приговор: «Государственную измену считать доказанной, виновных о. Петра Сандовича и его сына расстрелять». Как писал Ваврик, свидетелями в процессе выступали « обуреваемые страстью украинизма^[13] » сельский учитель, жандарм на пенсии и двое униатских служителей.

Угорская Русь испытала геноцид 1914-1917 гг. в меньшей степени. Однако и подкарпатские русины имели возможность ощутить повадки заперевальных братьев, ставших украинцами.

«В августе и сентябре (1914 г.), когда русские войска быстро наступали, некоторым австрийским полкам пришлось отойти за Карпаты, – писал^[9] доктор Геровский. – Один из этих полков очутился в Ясенье… Среди офицеров полка были галицкие самостийники, которые арестовали некоторых гуцулов и шесть человек из них повесили. После этого в Ясенье явились представители венгерского командования, которые запротестовали против того, чтобы австрийцы вешали мадьярских граждан. Этим была прекращена „патриотическая" австрийско-украинская деятельность самостийников в Ясенье».

«В те времена в Карпатской (Угорской. – Д.С.) Руси совершенно не было украинских самостийников, которые делали бы ложные доносы на своих единоплеменников, не желающих отречься от своего русского имени и от своей русской православной веры. Вот почему в Венгрии не было Талергофа, – пояснял доктор Геровский. – Мы все страдали от мадьярского режима, и я сам сидел по мадьярским тюрьмам, но во время войны мадьяры наших людей не расстреливали и не вешали, как это делали самостийники в Галицкой Руси, благодаря которым там потеряли жизнь десятки тысяч ни в чем не повинных русских людей».

Дмитрий СКВОРЦОВ

fondsk.ru/news/2019/05/25/kto-pomogal-avstrijcam-unichtozhat-karpatskih-rusofilov-100-let-nazad-48260.html
25.05.2019

Ссылки