|
Оригинал strelkov-i-i.livejournal.com 17.10.2016 15:33
 | <:CAPTION:> |
Моё знакомство с Арсеном Павловым («Моторолой») произошло в Симферополе в начале апреля 2014 года (точную дату уже не вспомню) в одном из помещений штаба «1-го полка народного ополчения Крыма». Точно – после 6 апреля – занятия Донецкой областной администрации восставшими местными активистами, когда решение о необходимости организации срочной помощи русским людям Донбасса было уже принято и началась лихорадочная подготовка отряда. К тому времени наш симферопольский «отдельный батальон специального назначения», базировавшийся в комплексе Крымского военкомата, был уже разоружен и расформирован, а большая часть его бойцов – разъехалась по домам. Оставшаяся группа (1-й взвод, командир – «Ромашка») была перебазирована в один из маленьких санаториев в районе Алушты и не превышала полутора десятка человек, что для запланированной акции было, естественно, крайне недостаточно. Еще некоторое количество не разъехавшихся бойцов оставалось в военкомате (большинству и ехать было некуда – они были выходцы из «материковой» Украины, активисты «антимайдана» и т. п.).
В этой ситуации я обратился к одному из командиров «1-го полка ополчения» – позже известного как «Балу» – с просьбой подобрать для формирующегося отряда наиболее боеспособных, надежных и дисциплинированных бойцов, в первую очередь – из числа граждан Украины. Со всеми предварительно отобранными проводилось собеседование мною и «Ромашкой». Выбрали около десятка (если не ошибаюсь – 8 или 9 человек). Среди них был и Арсен, который сразу произвел на меня превосходное впечатление. Мои предупреждения о том, что мы «идём в никуда» и, возможно, нам придется вести партизанскую войну без тыла и снабжения, он воспринял (в отличие от некоторых других) с нескрываемым энтузиазмом – аж глаза заблестели. Выслушав его рассказ о военной биографии (выяснилось, что в Веденском районе Чечни мы какое-то время находились почти рядом – он служил в Двшне-Ведено в тоже самое время, когда я сам находился в Ца-Ведено) и опросив по подробностям, убедился, что передо мной опытный солдат-профессионал. И не просто профессионал, а энтузиаст военного дела. Такие люди мне уже много раз встречались и всегда отмечались в лучшую сторону – они инициативны и находчивы, для них война – естественная и желательная среда обитания. Проще говоря – передо мной стоял и «тянулся» (как и положено хорошему солдату перед старшим офицером) настоящий Воин, какие и составляют костяк любой воюющей армии. В общем, из всех кандидатов, «Моторола» сразу вызвал у меня наибольшую симпатию и доверие, о чем я не преминул сообщить товарищам.
Дальше был переход через границу, занятие ОВД Славянска. Арсен был среди остальных бойцов и как-то я его не выделял. Четко запомнился случай во время разоружения колонны 25-й бригады в Краматорске. Мы вместе возвращались в Славянск на броне передовой БМД. Вокруг сидели наши товарищи (они все еще были в масках) и хмурые украинские десантники (на тот момент еще имевшие при себе личное оружие). Боец в маске рядом со мной вдруг начал стрелять из автомата в воздух и я его «приструнил», потребовав немедленно прекратить стрельбу и представиться. Это был «Моторола» – сняв маску и улыбаясь во весь рот (что называется, «улыбка до ушей») говорил мне: «Поверь, Игорь, это самый счастливый день в моей жизни», Повторил несколько раз.
Во время первой атаки на Славянск подразделений «национальной гвардии» 2 мая, «Моторола» со своим отделением прикрывал сформированный накануне расчет ПЗРК. Именно он снимал с маленькой камеры первые пуски ракет «Игла» по украинским боевым вертолетам и именно его ликующий крик (после поражения вертолета) слышали все, кто смотрел тот ролик.
Боевая командирская карьера Арсена началась несколько дней спустя, после неудачного для нас и сопровождавшегося чувствительными потерями (не в смысле числа, а по причине гибели и ранений нескольких опытных бойцов, в том числе сменившего «Ромашку» «Медведя») боя у бензозаправки на перекрестке дорог в Семёновке, я приказал ему (как командиру только что сформированного взвода) «во что бы то ни стало» выбить с этой развилки украинский передвижной пост. Помню, как показывал Арсену карту, объясняя важнейшее значение указанной развилки, обеспечивающей последний (после захвата противником Карачуна и оборудования блок-поста «Стелла») свободный путь снабжения нашего гарнизона. Взвод «Мотора» задачу выполнил – «согнав» 2 БТРа «нацгвардии» с перекрестка и немедленно начав на нем закрепляться. С этого момента и началась оборона Семёновки, в которой Арсен Павлов и далее играл весьма серьезную роль.
Арсен почти не покидал позиций вплоть до самого оставления села – уже при отходе из Славянска. Как только у нас появились первые АГС и «Утесы», а потом – противотанковые ружья и самый первый ПТУР «Корнет», я назначил его командиром пулеметно-противотанкового взвода. Им он и оставался вплоть до моего ухода с поста командующего Ополчением.
Из ярких воспоминаний того времени – «семёновский намаз».
Наши силы в Семёновке, удержанию которой мы всегда придавали решающее значение, были, в общем, очень невелики. Особенно по началу. На май месяц они составляли от 40 (в начале обороны) до 200 (в конце месяца) бойцов при нескольких гранатометах, 2 АГС и «Утесах», 2 ПТУР (ракеты к которым оказались сплошь неисправные, что и показали бои 2-4 июня). Если бы противник четко понимал, что ему противостоит не «спецназ», а всего лишь несколько десятков плохо вооруженных и почти не имеющих боевого опыта (за исключением нескольких командиров) местных ополченцев, то его атаки на село вполне могли бы увенчаться успехом. Однако все мы тогда усиленно поддерживали миф о «русском спецназе», в который «Моторола» вполне самостоятельно внес свой оригинальный вклад – распространением слухов о 300 «чеченских спецназовцах в Семёновке». Для чего ежедневно и регулярно прокручивал через звуко-усилительную аппаратуру аудио-запись мусульманского намаза. С воплями «Аллах акбар!» и т.д. И укро-военные, надо сказать, поверили… По крайней мере, мне об этом позже писали и говорили некоторые из них. А ведь за все время обороны в Славянске не было НИ ОДНОГО чеченца.
При отражении атак на Семёновку 2-3 июня, взвод «Моторолы» действовал не слишком успешно… Но когда из 6 выпущенных ракет ПТУР в сторону противника полетели лишь 2 (да и те оказались «управляемыми» только в теории и в цель не попали), когда каждый второй выстрел к РПГ-7 или РПГ-26 не срабатывал – сложно было предъявлять к нему какие-либо претензии. А его бойцы-бронебойщики – «Север» и «Цыган» – стали первыми Георгиевскими Кавалерами Славянска (к сожалению, посмертно), сумев-таки остановить и повредить украинский танк огнем из своего ПТРС. Сам «Мотор» действовал, по обычаю, храбро. Помню, не один раз он являлся ко мне и на доклад из Семёновки с осколками, застрявшими в каске и в бронежилете… Именно поэтому, во время освящения знамени 1-го Добровольческого Славянского батальона, Арсену было поручено нести штандарт из храма до штаба.
В середине июня, к началу боев под Ямполем, «Моторола» был назначен командиром только-только сформированной пулеметно-противотанковой роты. Получив приказ выдвинуться на помощь батальону «Прапора», он к ночи явился назад в единственном числе. Взятый с собой взвод он потерял, столкнувшись на дороге с украинскими БМП. Как выяснилось позже, взвод был только рассеян и практически без потерь в людях и в вооружении вышел на новые позиции на следующие сутки. Но Арсену эта неудача стоила «ротного». Потому, что остальные взводы он даже не предупредил о своем убытии, кинувшись в бой самолично. Решив, что ему пока рано командовать ротой, я оставил его в прежней должности «взводного».
Второй раз, когда мне пришлось выражать Арсену порицание (а он уже был награжден Георгиевским Крестом), стали события начала июля – уже после выхода из Славянска. Отправленный на усиление в Снежное – в сводный батальон «Прапора», Арсен в ночной темноте за рулем БТР на большой скорости буквально «влетел» в лесопосадку, прозевав «т-образный» перекресток. БТР-80 (которых у нас в Славянской бригаде на тот момент было меньше, чем пальцев на одной руке) вышел из строя надолго, а сам Арсен с переломами руки и ключицы, а также с сотрясением мозга – отправился в Крым на лечение.
Признаться, я не рассчитывал его больше увидеть – ситуация менялась в худшую сторону с каждым днем – кольцо окружения вокруг Донецка постепенно смыкалось и уплотнялось. А полученные травмы требовали достаточно длительного излечения. Но не прошло и трех недель, как «Мотор» снова прибыл в Донецк с рукой на перевязи и твердо заявил, что готов вновь встать в строй. И отправился вновь в свой взвод под Снежное.
Поскольку Арсен не входил в число батальонных и ротных командиров, которые обязаны были являться ко мне на доклад, я его с тех пор видел лишь однажды – на свадьбе. По пути в Снежное, заехал в донецкий Дворец Бракосочетаний, чтобы поздравить его с вступлением в супружество. Он и остался таким в моей памяти – еще с короткой бородкой, с одиноким «Георгием» и значком «Гвардия» на простом камуфляже, и с упакованной в лубок рукой на перевязи и со «стечкиным» в деревянной кабуре, который я сам ему вручил за боевые заслуги.
Что было после моего ухода, когда Арсен сделал стремительную карьеру, заняв сразу пост командира батальона «Спарта» и в данном качестве участвуя в боях вокруг Донецкого аэропорта и в штурме Углегорска – я писать не вполне вправе. Меня там уже не было.
Одно могу сказать точно: что бы и кто бы не говорил о «Мотороле», в начале «Русской весны» он внес огромный вклад в оборону Донбасса и заслуженно является Героем Новороссии. В отличие от многих и многих.
Прости Господи рабу Твоему, воину Арсению, все его прегрешения – вольные и невольные!
Вечная память!
|
