|
Эраст Фандорин не брезговал сотрудничать с властью и работать внутри системы. Хотя режим тогда тоже был не сахар, а политзаключенных было на порядок больше.
С небольшим опозданием прочёл вчерашний манифест Бориса Акунина (т. е. Григория Чхартишвили). По прочтении создаётся устойчивое ощущение, что этот текст состоит как будто бы из двух частей. Сперва идут очень взвешенные и разумные мысли одного из наиболее здравых, мудрых и опытных людей в нашей стране — с которыми лично я согласен на все 100%. А затем — совершенно нелогичный и неумный уход в кусты, крайне странный в исполнении человека, придумавшего Эраста Фандорина.
Но обо всем по порядку.
Сначала о том, с чем я совершенно согласен и под чем готов подписаться.
Разумеется, как и Акунин, я бы хотел, чтобы в России «существовала сменяемость власти;
нормально работала система выборов; был независимый парламент, независимый суд, неподконтрольная власти пресса» и проч. И тоже готов делать всё, что в моих силах, чтобы способствовать этому.
Ещё больше я готов подписаться под его следующим абзацем:
Я против не только революции вообще, но и против так называемой мирной революции. Я не хочу, чтобы авторитарный режим рухнул в результате майданов, блокады магистралей, всероссийских кампаний гражданского неповиновения и массированных «оккупаев». Я боюсь хаоса, которым будет сопровождаться такое политическое сотрясение.
В отличие от большинства своих коллег Григорий Шалвович хорошо знает историю нашей страны (даже его дневник озаглавлен «Любовь к истории») и понимает, чем чреваты любые изменения «снизу».
В общем, до этого момента всё очень хорошо и логично. Однако заключительная часть манифеста выглядит, увы, безумно наивной.
Акунин считает, что изменений можно добиться, «наращивая давление на власть» и «заставляя ее выпускать из лап рычаги, в которые она вцепилась». Причем делать это надо, ни в коем случае не соприкасаясь с институтами власти, т.к. «пока в России есть политзаключенные, всякое сотрудничество с режимом кажется мне стыдным», а «те наши коллеги, кто в той или иной форме работает с этой администрацией или даже просто ее консультирует, совершают тактическую и этическую ошибку».
Эти рассуждения неплохо смотрелись бы в блоге какого-нибудь 20-летнего оппозиционера, однако когда их произносит опытный человек, являющийся вдобавок автором детективов про Фандорина, у меня возникает ощущение когнитивного диссонанса. Что, во время Эраста Петровича не было политзаключенных? Да были же, и не в пример больше, чем в наши дни! Что, «режим» тогда был сильно приятнее? Да нет, конечно! И «передовая общественность» тогда, как и сейчас, клеймила «предателем» и «соглашателем», любого, кто начинал сотрудничать с структурами власти. Однако Фандорин — и это одно из центральных мест всей эпопеи — сознательно работал ВНУТРИ власти и НА РЕЖИМ. Потому что он понимал: только так можно добиться постепенных изменений к лучшему. Иначе ничего не получится. Почему же его автор и создатель теперь решает включить какую-то странную брезгливость? Григорий Шалвович, право слово, это выглядит очень натянуто!
Тем более Вы, как умный человек должны были уже заметить — нынешняя власть очень не любит, когда на неё давят извне. И в таких случаях из принципа не готова ни в чем уступить.
Что, собственно, и доказали все протестные митинги последнего года, в результате которых произошло вовсе не смягчение, а наоборот — ужесточение режима и введение в действие новых репрессивных законов.
Поэтому единственный шанс на победу того самого «центризма», о котором говорит Акунин — это появление ВНУТРИ власти влиятельной группы людей, нацеленных на постепенные реформы в сторону демократии. Никакие диссиденты и правозащитники не смогли бы добиться победы над коммунистическим строем, если бы сторонники демократизации не взяли вверх внутри самой партии — как знаток истории, Григорий Шалвович, безусловно, должен будет с этим согласиться.
А стало быть, самый правильный путь для Акунина и тех, кто думает также, как он — это вступать в ЕР и менять ее изнутри.
Мне и другим моим единомышленникам сейчас не так просто пробиться сквозь барьеры, возводимые на нашем пути партийной бюрократией. Но писателя, известного на всю страну, игнорировать будет гораздо труднее. Так, глядишь, постепенно чего-нибудь мы и добьёмся. Поэтому — смотри заголовок!
|
