Небольшое исследование, посвященное некоторым малоизвестным эпизодам из жизни ссыльнопоселенца Джугашвили Сталина, помимо прочего, еще раз подтверждает, что Иосиф Виссарионович с юных лет прекрасно разбирался в людях, а кроме того, дополнительно поясняет, почему уже в зрелые годы товарищ Сталин, прекрасно разбираясь в людях, уделял столь серьезное внимание постоянной прополке аппарата, а прежде всего, правоохранительных органов.
Автор: Павел Шабанов
Сталин – невидимка в Вологде
В самолично написанной, досконально изученной и многократно исправленной биографии Сталина до сих пор остаются неясности.
Так, например, первый раз в Сольвычегодскую ссылку он был сослан на 2 года после того, как бежал из ссылки в Восточную Сибирь на 3 года. Это как? Получил за побег меньше неотбытого срока?
Если после ареста в 1910 году он был выслан в Сольвычегодск на 5 лет, а в 1911 бежал, то почему после ареста не был отправлен в Сольвычегодск для отбытия оставшихся четырех лет?
И какой, к лешему побег, если существует отношение вологодского губернатора об освобождении ссыльного Джугашвили в связи с отбытием им двухлетнего срока?
Его поселили в Вологде, а срок ссылки сократили до трех лет! И как из его биографии исчез побег 1905 года, указанный в справке Вологодского жандармского управления? Ссылка в Вологду под гласный надзор полиции и побег 29 февраля 1912 года?
Были, явно были в его революционной биографии эпизоды, которые он замалчивал. И были необъяснимые странности в его отношениях с властями.
Самый простой ответ на эту путаницу арестов, сроков, ссылок и побегов уже давно дали ярые антисталинисты – дескать, продал товарищ Сталин святое дело революции, сотрудничал с охранкой…
Действительно – революционер Сталин ни разу не привлекался к судебной ответственности. Все «наказания» исходили от Особого совещания при Министерстве внутренних дел. Единственное исключение – в 1910 году выслан особым совещанием, образованным согласно распоряжения наместника е. и. в. на Кавказе.
Бегло просмотрим революционную биографию товарища Сталина, не останавливаясь на всех странностях: это что за игры "кровавого царского режима"? За 10 лет – семь (или восемь) арестов, шесть ссылок, пять (или шесть) побегов, несколько задержаний…
И в это же время в России по приговорам военно-полевых судов в 1906-1907 гг. было казнено
1102 человека. По официальным данным, за 1906-1909 гг. военно-окружными судами было приговорено к смертной казни 6193 человека. Кроме того, без суда и следствия в 1905-1906 гг. по распоряжению генерал-губернаторов во время карательных экспедиций было расстреляно 1172 человека. К каторжным работам в 1906-1911 гг. было приговорено 66 618 человек.
(Речь идёт не о чисто уголовных преступлениях, а о политических).
Может быть, деятельность товарища Сталина не подпадала под «тяжёлые» статьи?
Уложение о наказаниях того времени устанавливало тяжкие наказания за участие в "сообществе", организованном для посягательства на изменение формы правления России, за размножение, хранение или провоз из-за границы сочинений революционного характера. В главе "О смуте" отражены все основные формы революционной борьбы того времени, она предусматривала ответственность за "скопища", за подстрекательство "к ослушанию предъявленному требованию разойтись"; за ведение революционной пропаганды, призывающей "к учинению бунтовщического или изменнического деяния"; за распространения революционного учения среди "сельского населения, войска, рабочих...", за произнесение публичных речей или публичное чтение сочинений "бунтовщического" или "изменнического" характера.
Его статьи предусматривали за государственные преступления смертную казнь, каторгу (срочную и бессрочную), заключение в крепость на длительные сроки, ссылку на поселение.
Всё это как специально написано для товарища Сталина, чтобы он мог с полным правом звенеть кандалами в Сибири, и – непонятная мягкость в отношении большевика, организовавшего, в частности, ограбление Тифлисского казначейства, в ходе которого не только было похищено несколько сотен тысяч рублей, но и убито 3 человека и ранено около 50.
И вспомнился нынешний анекдот – милиционера спрашивают, на какие деньги он купил дом на Кипре, а тот отвечает – Получил отпускные и купил.
- Что ты свистишь! Не может быть таких отпускных!
– Это смотря кого отпустить…
Полиция того времени была приучена брать взятки в открытую, ни от кого не скрываясь. Хозяева магазинов, ресторанов и трактиров, домовладельцы и хозяева гостиниц два раза в году, на Рождество и Пасху посылали с дворниками конверты полицейским чинам, от частного пристава до последнего канцеляриста, занимающегося пропиской и выдачей паспортов. В расходных домовых книгах так и писалось: «Частному приставу на Рождество». «Квартальному надзирателю на его именины».
Популярный дореволюционный путеводитель по Европе так и начинался: «Дайте дворнику рубль, пусть он сходит полицию и принесёт вам паспорт…»
В Москве было 70 полицейских кварталов, и каждый квартальный надзиратель при назначении на должность заранее знал, на что он может рассчитывать, знало и начальство. Каждый квартал мог приносить от 2 до 40 тысяч рублей в год. Частный пристав, которому подчинялись 4-5 квартальных надзирателей, получал вдвое больше квартального, так что за 10-15 лет службы составлялись колоссальные состояния!
Приняв должность министра внутренних дел Российской империи, О. П. Козодавлев заявил, что Министерство полиции необходимо ликвидировать, и немедленно, так оно «само по себе урод».
Причина – взятки, выходящие далеко за пределы обычаев даже того времени.
По распоряжению императора Александра I провели ревизии в полицейских учреждениях, и результат был ошеломляющий – отложенные в результате взяток уголовные дела валялись в навозе во дворе полицейского управления, в остроге арестанты безбоязненно упражнялись в изготовлении фальшивых ассигнаций…
Полицейские не просто брали взятки, а прямо таки изнуряли поборами население!
И покрывали преступников…
1908 г. 9 ноября.
Товарища Сталина высылают на два года в Вологодскую губернию, в Сольвычегодск, хотя жандармское управление и предложило послать на 3 года в Тобольскую губернию.
Путь до Сольвычегодска по железной дороге занимал тогда несколько суток, но прибыл он в Сольвычегодск только 27 февраля 1909 года. 110 дней! Столько, сколько все остальные этапы Джугашвили, вместе взятые!
И нигде нет сведений о пребывании Джугашвили в пересыльных тюрьмах. Несколько месяцев его никто не видит.
Ну, прямо невидимка какой-то товарищ Сталин!
Или – фокусник почище Коперфильда.
Секрет фокуса
Фрагмент воспоминаний И. П. Надирадзе, который в 1908 году сидел вместе со Сталиным в Баиловской тюрьме (Баку):
«Вскоре после этого в тюрьму прибыл из Кутаисской губернии этап, следуюемый в административную ссылку по разным губерниям России… Среди них оказался молодой человек т. Жвания, партийности которого я не помню. Посоветовавшись между собой старосты, т. е. я и тт. Вышинский[1] и Юстус, решили Сосо проводить «на сменку». С этой целью был вызван т. Жвания, с которым нам удалось договориться и получить его согласие о том, что при уходе этапа вместо него под его фамилией уйдёт И. В. Сталин. (…) Настал день отправки, начали перекликать на этап. Послышался выкрик «Жвания», тут Сосо расцеловал нас и тихо проговорил: «До свидания, товарищи». (…) Было красиво наблюдать, как товарищ Сталин с сумкой, одетый в тёплую шубу, шагал своей медленной и твёрдой походкой. Он не «провалился» и ушёл благополучно. Через месяц по уговору мы получили письмо, что он на воле».
Где то в Москве он «отстал» от группы ссыльных, отправленных из Баку…
И вдруг заключённый Джугашвили оказывается в Вологодской тюрьме, на углу нынешних улиц Ульяновой и Герцена.
Где Сталин был в это время? Ответ этой загадки кроется в «Беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом, (журнал «Большевик», 1932 г., № 6)
Товарищ Сталин рассказывает о своих встречах с Лениным:
«Всегда, когда я к нему приезжал за границу, – в 1907, 1908, 1912 гг., я видел у него груды писем от практиков из России».
Когда в 1951 году текст этой беседы был включён в собрание сочинений И. Сталина, там указываются уже другие даты – 1906, 1907…
Получается, Сталин в конце 1908 года съездил к Ленину в Швейцарию, на что достаточно было двух-трёх недель, а потом вдруг чудесным образом оказывается на этапе в Вологодской тюрьме, где его видит рабочий Урочь-Ярославских паровозных мастерских Ф. В. Блинов, отбывавший ссылку в Вологодской губернии и прибывший в Вологду в декабре 1908 г.:
«Наш этап прибыл в Вологодскую пересыльную тюрьму… Меня поместили в камеру № 3, где находилось около 20 политических заключённых. (…) Моё внимание привлёк молодой человек лет 28…В камере его звали тов. Коба. Он недавно прибыл по этапу, издалека, из Бакинской тюрьмы. (…) Вскоре меня направили в ссылку в Вельск, а Кобе начальник губернии назначил местом жительства Сотльвычегодск.
Как Сталин вдруг оказался в тюрьме?
Вспомним побег из вологодской тюрьмы, когда в 1906 году заключённого революционера Мануильского вынесли на волю в корзине из под хлеба. (По другой версии – в корзине из под книг). Конечно же, именно в этот день вологодский конвой не догадался заглянуть в здоровенную корзину так, как это делали до этого, и как делали после того.
Проделать такой фокус (появление в тюрьме) несколько легче, чем побег, но без содействия сотрудника тюрьмы, полиции или жандармерии практически невозможно!
И здесь пришло время вспомнить о первом председателе КГБ СССР Иване Серове и его отце…
Иван Александрович Серов родился в 1905 году (по другим данным – в 1902 году) в крестьянской семье… Так он писал в своих биографиях, и это было почти правдой – тюремный надзиратель Вологодской тюрьмы Александр Серов по обычаям того времени действительно писался в документах как крестьянин, поскольку происходил из крестьян Кадниковского уезда. Впрочем, и как «крестьянин» Джугашвили-Сталин…
Вспоминает министр внутренних дел СССР (1956-1960 гг.) Н. П. Дудоров:
«В 1957 году начальник УВД Вологодской области прислал мне в МВД личное дело отца Серова – Александра Павловича Серова, найденное в архивах специальной Кадомской тюрьмы в Вологде для политических заключённых, где, кстати сказать, в 1912 году отбывал срок Иосиф Сталин. В этой тюрьме отец Серова работал в качестве старшего офицера, конного урядника полицейской стражи – с 1905 года по день Октябрьской революции 1917 года, после чего скрылся в неизвестном направлении. Серов скрывал от партии прошлое своего отца ".
К сожалению, человек, написавший эти строки и бывший в течение 4 лет министром Внутренних Дел СССР, имел весьма смутное представление о структуре МВД дореволюционного, оттого и появилось на свет фантастическое звание «…конный урядник полицейской стражи…» На самом же деле Александр Серов был урядником конно-полицейской стражи, (нечто вроде нынешнего участкового), координировавшим работу «десятских» и «сотских», низовых сотрудников полиции, избираемых населением, а только потом был офицером жандармского управления.
Во время Великой Отечественной войны В. Ф. Коротков, начальник отделения отдела секретных фондов Главного архивного управления, входившего тогда в состав НКВД, нашёл документы, из которых следовало, что отец Серова был царским жандармом. Разбирая картотеку, Коротков нашел сведения сразу о двух сотрудниках Вологодского губернского жандармского управления (ГЖУ). Это были Серов Александр Павлович, 1870 года рождения, сотрудник ГЖУ с 1907 по 1913 год, и Серов Александр Павлович (год рождения неизвестен), работавший там же с 1911 по 1917 год.
Коротков быстро выяснил, что дела на них хранятся в архиве УМВД по Вологодской области в фонде 35 (дело 1750) и в фонде 17 (дело 330). После чего предусмотрительно снял копии с карточек и в конце 1944 года доложил начальству. Его непосредственный начальник Гордеев доложил о находке начальнику Главного архивного управления И. И. Никитинскому, а потом сообщил Короткову, что речь идёт действительно об отце заместителя наркома Серова.
Перейдя после войны на работу в МГБ, Коротков показал копии карточек начальнику 1-го отдела 5-го управления Агаянцу. Об этом немедленно доложили министру Абакумову, который тут же вызвал бывшего архивиста к себе. Абакумов подробно расспросил Короткова и дал задание проверить Серова по архивам МГБ и в Вологде.
Через два дня после этой встречи Коротков и Агаянц были направлены в Вологодский архив. В Вологде выяснить удалось немногое. В архиве обнаружились две точно такие же карточки, как в Москве, но дела № 1750 на месте не оказалось. Потерялось и второе дело — в папке под № 330 хранилось нечто совершенно постороннее. Ничего не смог прояснить и начальник архива, который на все вопросы отвечал, что он лишь недавно на этой работе.
Мало что дало и посещение города Кадникова, где будто бы служил первый А. П. Серов. Выяснилось, что отец Серова владел там хутором с пашней, лесом и лугом, а перед первой мировой войной строил двухэтажный особняк. Но никаких документов, подтверждающих, что он был жандармом, найти не удалось.
Примерно такой же результат дали и поиски второго А. П. Серова, служившего в ГЖУ. Агаянц и Коротков побывали в селе Залесье, удостоверились, что тот, кого они ищут, действительно там жил, затем был сослан и навсегда исчез.
В Москву Агаянц и Коротков вернулись практически ни с чем. Дело, которое казалось министру госбезопасности столь перспективным, лопнуло как мыльный пузырь.
Во первых, потому что в том же архивном отделе работала и родная сестра Серова, Христина, а после перехода Короткова в МГБ Христина (Ксения) Александровна стала начальником отделения отдела секретных фондов Главного Архивного Управления, и заведовала картотекой на лиц относящихся к дворянскому сословию, духовенству, чинам полиции, купечеству, "кулачеству" и т. п., а во вторых, для товарища Сталина было вовсе не новостью, что Серов – сын жандармского офицера.
В 1911 году Серовы жили недалеко от места работы отца – пересыльной тюрьмы (нынешний адрес – ул. Марии Ульяновой 23) В декабре в доме Сазыкиной на Золотушной улице (ныне – Ульяновой 35) поселился ссыльный из крестьян Тифлисского уезда Иосиф Джугашвили. Время от времени окрестные мальчишки выполняли мелкие поручения ссыльного кавказца – отнести записку, сбегать в лавочку. Вечером 28 февраля 1912 года ссыльный Иосиф дал Ване Серову двугривенный, с просьбой купить какую-то мелочь. В ночь на 29 февраля ссыльный Иосиф «скрылся из Вологды неизвестно куда».
В 1939 году начальник Главного управления Рабоче-Крестьянской милиции НКВД СССР Иван Серов вручил товарищу Сталину две пачки папирос, коробок спичек, сдачу с двугривенного и извинился, что не имел возможности исполнить его поручение раньше. Товарищ Сталин пронзил его взглядом желтоватых глаз – Хороший мальчик. Сдачу оставь себе…
Итак, Сталин в Вологде, под гласным надзором, но снова, обойдя все препоны, сбегает…
За это время у него были десятки встреч с нужными людьми, отправлено и получено множество писем, а полиция и Охранное отделение заметила только его встречи с барышнями да посещения библиотек и кабаков?
…В мемуарах первого председателя КГБ СССР И. А. Серова, который по долгу службы исследовал вологодский период жизни Сталина, и в 1956 году встречался с одним из филеров, водивших Джугашвили в 1911-1912 годах, я обнаружил объяснение странному явлению «невидимости» ссыльного Джугашвили.
Иосиф Джугашвили весьма быстро установил неформальные отношения со своими филерами. Что было не сложно – в небольшой Вологде их было только восемь, и они неизбежно должны были примелькаться, да и было кому указать на них…
Он приводил их в один из приличных ресторанов, (как правило – в ресторан гостиницы «Пассаж» на втором этаже поныне существующего здания 1-й поликлиники), заказывал для своего сопровождающего богатый обед с выпивкой, и уходил по своим делам. Филер неспешно обедал, а потом отправлялся поспать, чтобы к вечеру, старательно переписав подготовленный Сталиным текст донесения, явиться в жандармское управление с докладом.
Распечатка магнитофонной записи 1956 года:
«Хороший человек был товарищ Сталин, нисколь не жадный. Что в карточке приглянется – тыкну пальцем – то и несут, а он за всё, как есть, заплатит. Отдыхай, говорит, мил человек, служба у тебя тяжёлая и неблагодарная. Я здесь буду, в садике.
И тут же бумажку даст, а в бумажке той всё как есть прописано – где и когда он будет, и адрес, и время… За ним ходить-то было – дак чистое удовольствие. Очень он нашу службу понимал, не то что начальство. Эти-то нас без путю гоняли в хвост и в гриву, света белого не видели… На вокзале с этим альбомом клятущим торчишь – все глаза об пассажиров сотрёшь, и хоть бы когда благодарность какая. Один только раз награда вышла – десять рублей, как насмешка.
И за ссыльными доглядать, и на охрану ежели поставят – так денно и нощно, веришь-нет – поссать-посрать некогда было…
Как тюремного надзирателя подстрелили – то-то нас жучили! Пошто недоглядели? Пошто жильцов соседних домов не проверили? Это как же вы, сучьи дети, не прознали, что баба та в соседнем доме проживала без прописки?
Вот… А товарищ Сталин, Йосьвисарьоныч – это особь статья… Он сверху «синенькую» (5 рублей) непременно положит. Я пообедаю, чисто барин, и выпью в плепорцию… Как без этого? А после 70 копеек за номер заплачу, и – сплю-тороплюсь… Да и что ходить-то, сапоги трепать? Куда он денется? Велик ли город? Я по первости, признаться, сомневался – выгляну в окошко ресторации – точно, сидит на скамейке с барышней, книжку читает. Прибегу на адрес – точно, там. Как написал, что будет в библиотеке – так и будет в библиотеке, как написал, что в таком-то доме будет – точно! В окошко выглянет – мне тут же рюмку водки вынесут, и пирожок какой, и всё уважительно, от души.
Так я, признаться, рюмочку за его здоровье махану, да в кинематограф схожу, или в бильярдную…
А к вечеру он другую бумажку непременно даст – с кем встречался, с кем куда ходил… Я всё, как есть, перепишу в точности в рапортичку – у меня и заботушки нет…
Что говорить – хороший был человек, другие бы так-то…
Куда там! Целый день утружаешься, ходишь за ним, иродом, на морозе околеваешь, а он, зараза рубль сунет, а то и полтинник норовит – на, говорит, что б я тебя только не видел…
Ну как же! Сейчас! Он меня и не видит, а я то его вижу, да всё как есть пропишу, да и от себя чего прибавлю! А не жадничай, и поделом тебе, кулёма…»
Но неизвестный нам филер вовсе не всегда отправлялся в гостиницу, (за номер нужно было отдать как раз свой дневной заработок).
Чаще всего отсыпаться он отправлялся в дом № 3 по улице Благовещенской, куда вечером приходил товарищ Сталин.
(Судя по тому, что там же он встречался и с другими своими филерами, можно предположить, что в этом доме была конспиративная квартира Вологодского ГЖУ.) Сейчас на месте этого дома выстроено здание областного УВД. Преемственность?
[1] Да-да, тот самый, Андрей Януарьевич, будущий Генеральный прокурор СССР.
| 
