С «дурью» глава фонда «Город без наркотиков» готов бороться самыми крутыми способами, а вот в политике придерживается взглядов вполне умеренных. Он считает, что «заходить в систему нужно по ее правилам и потом плавно менять вектор»
Статья | 13. мая 2013 – 11:21 | Автор: Ольга Павликова
Известный общественный деятель и борец с наркоманией Евгений Ройзман — фигура для российской политики необычная, его трудно поместить в привычные идеологические рамки. Занимается благородным делом — помогает людям избавляться от наркозависимости, но действует при этом суровыми, даже жестокими методами, поддерживает нелиберальные идеи вроде обязательного тестирования школьников на наркотики, но при этом примкнул к самой что ни на есть либеральной партии — «Гражданской платформе» Михаила Прохорова. О том, чего он ждет от политики и политиков и какие цели перед собой ставит, глава фонда «Город без наркотиков» рассказал в интервью «Профилю».
ПРОФИЛЬ: Евгений, ходят слухи, что вы намерены баллотироваться в мэры Екатеринбурга. Правда это или нет?
Ройзман: Я ни разу в жизни не говорил, что когда-либо буду баллотироваться на пост мэра Екатеринбурга. Я мог выиграть эти выборы еще в 2003-м и в 2007-м. Представители «Гражданской платформы» сказали вашему журналу, что если я пойду на выборы мэра сейчас, то партия меня поддержит. А потом в «Известиях» написали, что я отказался идти. Но я лично никогда не поднимал эту тему. Во-первых, потому, что до выборов еще достаточно времени. Во-вторых, потому, что я не хочу никуда идти. В-третьих, у меня сто миллионов других дел.
ПРОФИЛЬ: Но, может быть, если бы вы стали мэром, то смогли бы эффективнее защитить свой фонд от преследования со стороны правоохранительных органов?
Ройзман: Нападки на фонд идут на другом уровне, не на городском. Против фонда работает система. Когда я у одного серьезного человека спросил, что им от нас надо, он ответил: «Чудак, им надо, чтобы вас не было». То есть все действия, которые сейчас предпринимает система, направлены на уничтожение фонда. Но фонд — самостоятельная единица. Мы сами собрались, сами объявили восстание и ни у кого разрешения не спрашивали. Поэтому никогда и никто фонд закрыть не сможет, и пока я жив, фонд будет всегда. У нас более 5,5 тыс. успешных операций против наркоторговцев, мы спасли более тысячи человек. У нас люди бросают колоться и возвращаются к жизни, поэтому мы будем стоять. Это моя страна, и мне бежать некуда, и никто не сумеет запретить мне спасать утопающих или тушить пожары.
ПРОФИЛЬ: Вы сказали, что атака на вас ведется на другом уровне. А на каком?
Ройзман: Если честно, мне в этом разбираться неохота. Личный интерес здесь, например, есть у губернатора Евгения Куйвашева, но он все время кивает на кого-то сверху. Судя по тому, как ведут себя зампрокурора или начальник ГУ МВД по Свердловской области, они реализуют свои мелкие амбиции, прикрываясь федеральной властью. Они делают пакости людям, а затем закатывают глаза кверху. Поэтому я до конца не знаю, кто за этим стоит, но знаю, что все эти люди уходят и приходят, а мы остаемся.
ПРОФИЛЬ: Но ведь, казалось бы, и региональные власти, и правоохранительные органы должны быть заинтересованы в снижении уровня наркомании на их территории...
Ройзман: Я скажу только то, что власть мельчает. Везде идет отрицательная селекция. Все назначения происходят не по компетентности, а по признаку личной преданности. И в нашей области мы имеем яркий пример такой отрицательной селекции. У нас сперва был могучий губернатор Россель, потом средненький губернатор Мишарин и теперь уже совсем незаметный губернатор Куйвашев.
ПРОФИЛЬ: В СМИ часто появляется информация об обысках в вашем фонде. Можно ли нормально работать в таких условиях?
Ройзман: Нам работать стало, конечно, значительно тяжелее. За последний год возбужден ряд уголовных дел, проведены обыски и была очень подлая кампания в СМИ. В итоге у нас в два раза упало общее количество операций по пресечению деятельности наркоторговцев и притонов. И вместо 300 человек на реабилитации у нас сейчас находятся около 100. И эти 200 человек, которые не проходят курс реабилитации в нашем фонде, — это люди, которых мы уже не спасем, так как они, вместо того чтобы лечиться, воруют, грабят, убивают и загоняют в гроб своих родителей. В итоге в городе уже начался всплеск наркомании. Ведь многие наркоторговцы боятся не полиции, они боятся нас. И поэтому, когда фонд подвергается преследованиям, в первую очередь радуются наркоторговцы всех мастей — цыгане, таджики. Но вообще-то о том, что фонд разгромят, а меня посадят, я слышу на протяжении 14 лет.
ПРОФИЛЬ: Евгений, многие годы вас и ваших сотрудников в принципе обвиняют в том, что вы в удерживаете наркоманов вопреки их воле, то есть фактически занимаетесь принудительным лечением. Если ваши методы доказали свою эффективность, может, нужно их узаконить на федеральном уровне, и проблема будет решена?
Ройзман: Эту проблему так просто не решить. Если принимать закон о принудительном лечении наркоманов, который уже внесен в Госдуму, то этим законом не должны пользоваться частные наркодиспансеры. Эта система должна действовать только под эгидой государства.
ПРОФИЛЬ: Но вы же негосударственная организация, значит, вам тоже нельзя будет этим заниматься. И как вам тогда быть?
Ройзман: Мы будем по-прежнему спасать людей и найдем свою нишу. Будем заниматься не реабилитацией, а оказывать услуги по социализации и называться, например, коммуной. Государство оставляет достаточно правовых возможностей для этого. У нас были хорошие отношения с губернатором Росселем, и он признавал, что благодаря нам ситуация удерживается под контролем. Следующий губернатор тоже это понимал, но так как власть обмельчала, то к нам возникли какие-то претензии.
ПРОФИЛЬ: А как вы относитесь к добровольному тестированию школьников на наркотики, предложенному ФСКН?
Ройзман: Это дикость. Что значит добровольное тестирование? Нужно сделать тестирование обязательным, ведь, чтобы решить проблему, нужно, во-первых, понять ее масштабы. Во-вторых — приравнять наркоманию к заболеванию и ввести раннюю диагностику. Тем более что любая возможность тестирования — очень хорошая профилактика.
ПРОФИЛЬ: Что мешает властям ввести обязательное тестирование на употребление наркотиков в школе?
Ройзман: Не хватает политической воли называть вещи своими именами. Хотя это необходимо, чтобы бороться с наркотиками.
ПРОФИЛЬ: Вы много лет работаете параллельно с ФСКН, почему руководитель ведомства Виктор Иванов не заступается за вас?
Ройзман: Насколько я знаю, Виктор Иванов высказывал свое мнение и декларировал свое доброе отношение к нам, в том числе в частных беседах с первыми лицами страны, но он аппаратчик и дипломат.
ПРОФИЛЬ: А как у вас складываются отношения с новым полпредом президента Игорем Холманских?
Ройзман: В декабре 2012 года, когда я убедился, что думские выборы были нечестными, я поехал на митинг на Болотную, так как посчитал это своим долгом. Я полагал, что, как порядочный человек, я должен декларировать свою позицию. После этого я услышал, что некто Холманских собирается ехать и разгонять меня с какими-то мужиками. Скажите, как после этого я с этим человеком буду общаться? Для меня эти охранительные вещи неприемлемы.
ПРОФИЛЬ: А как вы познакомились с Михаилом Прохоровым и что вас привлекло в этом человеке?
Ройзман: Мне позвонил Саша Любимов и говорит: «Женя, тут Прохоров набирает совершенно новую партию, ищет новых знаковых людей». После этого мне позвонил Михаил и мы с ним встретились. Он сказал: «У меня есть все. Я могу жить до конца жизни в свое удовольствие, но я вижу, что происходит в стране, и мне это не нравится. Я готов бросить все свои дела и попытаться что-то исправить». После этого мы пожали друг другу руки, и я дал добро на то, что пойду в Госдуму по списку «Правого дела». Но честно сказал ему, что его обязательно позовут в Кремль и попросят убрать Ройзмана из списка. Я в этой ситуации уже был, когда меня пригласили в «Справедливую Россию» и партия начала набирать популярность. Но после того как Миронова позвали к кому-то, к Суркову, может быть, взяли за ухо и сказали: «Убирай Ройзмана», он меня убрал. Хотя на тот момент у меня были сотни тысяч сторонников. Выслушав мою историю, Прохоров ответил, что тогда мы уйдем вместе. И Миша, попав в ту же ситуацию, что и Миронов, повел себя абсолютно самостоятельно. Хотя современные политики поступков давно не совершают, а он совершил настоящий мужской поступок. Поэтому, когда он создал «Гражданскую платформу», я сказал, что буду с ним. Считаю, что сейчас главная задача партии Прохорова — заходить в систему по ее правилам и плавно менять вектор. Но сломать здесь ничего не получится.
ПРОФИЛЬ: Какая теперь ваша задача в партии Прохорова?
Ройзман: Пока до выборов в Госдуму еще остается четыре с лишним года, сейчас очень спокойно надо пробовать силы на выборах. Партия становится второй после «Единой России». И моя задача провести сколько-то достойных депутатов в городскую Думу. Мне нужно будет возглавить список партии на выборах в городскую Думу и подобрать одномандатников. Сейчас мы смотрим, кого поддержать и на выборах мэра Екатеринбурга.
ПРОФИЛЬ: А какие, по-вашему, планы лично у Прохорова на ближайшее время?
Ройзман: Насколько я знаю, среди ближайших — выборы депутатов Мосгордумы и, возможно, мэра Москвы. Я не знаю, куда пойдет Прохоров, но поддержу его в любом случае уже потому, что он москвич, не чекист, экономист-международник и просто успешный человек. Я считаю, что мэр Москвы должен быть не назначенцем, а избранным москвичом.
|
