Заключенные блока одиночного заключения (Security Housing Unit – SHU) тюрьмы штата Калифорния Пеликан-Бэй (Pelican Bay State Prison) содержатся в изоляции не менее 22,5 часов в сутки - в тесных, бетонных камерах без окон. Им отказывают в телефонных звонках, посещениях родственников, общественных и культурных программах, полноценном питании, а часто и в медицинском обслуживании. Около 750 из этих мужчин содержатся в этих условиях дольше 10 лет, десятки – дольше 20 лет. Такое обращение приносит глубокие психологические страдания и вызывает или осложняет изнурительные физические недуги.
Официально считается, что эти мужчины сидят в одиночных камерах, потому что они связаны с членами банд, и их изоляция необходима для предотвращения бандитизма и насилия на почве расовой ненависти. Но летом и осенью 2011 года, эти мужчины, соединившись с другими заключенными одиночных камер по всей Калифорнии, показали, что это утверждение было ложью. Более 6000 заключенных одиночных камер, независимо от расы, несколько недель проводили голодовку, протестуя против невыносимых условий содержания. Всё верно, мужчины, которые находились в изоляции более 10 лет и были лишены основных прав человека, потому что, как утверждается правительством, были связаны с разделёнными по расовому признаку бандами, организовали совместную деятельность, чтобы выдвинуть требования соблюдения основных прав и конституционных гарантий для себя и своих товарищей.
Сейчас они возобновили свою голодовку [1] , требуя от Управления исправительных учреждений и реабилитации Калифорнии удовлетворить их требования.
Габриэль Рейес (Gabriel Reyes) – заключённый тюрьмы Пеликан-Бэй, подавший иск в Центр защиты конституционных прав, в котором выступает против длительного одиночного заключения.
За последние 16 лет каждые сутки я проводил не менее 22,5 часов, в полной изоляции в крошечной камере без окон в блоке одиночного заключения тюрьмы штата Калифорния Пеликан-Бэй в Кресент-Сити (округ Дел-Норт).
18 лет назад я совершил преступление, из-за которого попал сюда – взлом заброшенного дома. По закону штата под названием «три нарушения (three strikes)», меня приговорили к тюремному заключению со сроком от 25 лет до пожизненного (between 25 years and life in prison). С того времени я нахожусь в одиночной камере из-за обвинения в «связях с бандой». Я неоднократно отчаянно пытался избавиться от этого ярлыка, и выбраться из этой тюрьмы в тюрьме, но не добился ничего.
Обстоятельства моего дела не уникальны. На самом деле, около трети из 3400 заключенных Пеликан-Бэй находятся в одиночном заключении; более 500 сидят там по 10 лет; 78 из них сидят там более 20 лет, согласно отчёту National Public Radio 2011 года. Если вы не жили тут, то не может представить, какие чувства могут возникнуть у вас между четырёх холодных стен, с приблизительным понятием о времени, без того, кому можно было бы довериться, с единственной подушкой в качестве предмета комфорта – в течение многих лет подряд. Это могила для живых. Я ем в одиночку и один занимаюсь физическими упражнениями в маленькой, сырой, цементной клетке, называемой «загоном для собак (dog-pen)». Мне запрещено звонить по телефону, и мои родственники не могут посещать меня достаточно часто; тюрьма находится в сотнях милях от ближайшего города. С 1995 года мне запрещают физические контакты со всеми моими близкими. Я страдаю бессонницей в тяжелой форме, частыми головными болями и чувствую беспомощность и отсутствие надежды. Короче говоря, я подвергаюсь психологическим пыткам.
Заявленные реформы и новые возможности в блоках одиночного заключения, в лучшем случае, будут символическими.
Другой способ улучшения нашего положения - «дебрифинг» [3] , что означает – доносы на других заключённых. Надзиратели используют этот метод в обмен на предоставление доступа к медицинской помощи, лучшему питанию, удобствам и даже, теоретически, освобождению из одиночной камеры. Дебрифинги проводятся в обстановке полной секретности. Заключённому, по поводу которого проводятся допросы и доносы, не сообщают об их содержании, а затем ему назначаются дополнительные наказания, без объяснений и возможности оспорить обвинения.
В моём деле записаны два дисциплинарных наказания. Первое я получил за то, что передал свои художественные работы некоммерческой организации. Другое наказание я получил за участие в массовой голодовке тюрем штата, протестуя против условий содержания в блоках одиночного заключения. Считается, что та голодовка достигла определённого успеха, в ней приняли участие более 6000 заключённых, которые несколько недель отказывались от еды, и в результате этого, Управление исправительных учреждений и реабилитации Калифорнии пообещало провести серьёзные реформы. Правда, несмотря на обещания, Управление пока не планирует никаких реформ.
Сейчас я, мои товарищи из блоков одиночного заключения, совместно с Центром защиты конституционных прав подали коллективный федеральный иск [4] против неконституционных условий содержания. Я понимаю, что нарушил закон и поэтому потерял определённые свободы. Но никому, независимо от их поступков, нельзя отказывать в фундаментальных правах человека, особенно, если этот отказ означает такие пытки. Наша Конституция защищает всех, кто живёт здесь; фундаментальные права не должны отменяться за тюремной дверью.
Примечание. Эта статья первоначально появилась 31 мая 2012 года в San Francisco Chronicle под заголовком «Преступление и наказание в тюрьме Пеликан-Бэй (The crime of punishment at Pelican Bay State Prison)».
