 | <:CAPTION:> |
Я еще нежился в сладких объятиях Морфея, когда на тумбочке у изголовья моей кровати зазвонил телефон. Поднял трубку, и услышал бодрый голос моего давнего знакомого:
– Привет, старина!
– Привет.
Обмениваемся общими, ничего не значащими фразами, типа: «Ну, как дела» «Да, слава Богу, помаленьку…» Постепенно сонное оцепенение развеивается, и вот я уже слышу главный вопрос, ради которого он мне и позвонил:
– И как тебе нравится, старина, весь этот наш бедлам?
Я уточняю:
– В смысле, майдан?
– Ну, типа того.
Ходить вокруг да около – это не в моем стиле.
– Должен тебя разочаровать Миша, но я майданутых не поддерживаю.
Как я и ожидал, мой собеседник тут же возмутился:
– Постойте, постойте, батенька! Ну, как же так?
Пришлось растолковывать ему, что мой отец – кадровый офицер, прошедший две войны: финскую и Великую Отечественную. Что моя мать добровольцем ушла на фронт, и там мои родители поженились. Что одного из моих дядей угнали мальчишкой в Германский концлагерь, а трех других бабушка спрятала в подвале, потому что они были еще маленькими, и тогда какой-то тип, вроде Сашка Билого, указал фашистам, где прячутся дети. Немцы кинули в подвал гранату (Слава Украине!) и мальчишки погибли. И теперь я – так уж решили мои родители – ношу имя одного из этих погибших мальцов. В общем, я объяснил этому стороннику всевозможных майданов, что в моем роду бандеровцев никогда не бывало. И что программа неприятия фашизма заложена у меня на генетическом уровне. И посему скакать на одной ноге с неофашистами и орать: «Москалей на ножи!» я не желаю. Равно как и поддерживать всех этих гнусных гомиков, которые хотят искоренить православие, отменить день Победы и вычеркнуть из истории Великую отечественную войну. А меня и всех моих предков записать в оккупанты.
– Ну, бросьте вы, бросьте, батенька, нагнетать эту вашу путинскую пропаганду,- с благодушным смешком увещевает меня мой собеседник, – Какие фашисты? Я знаю многих из тех, кто стоял на майдане. Все это очень милые, добрые и интеллигентные люди! Некоторые – так даже с двумя, а то и с тремя высшими образованиями! Никакого отношения к фашистам они не имеют.
– И что же они делали на майдане, эти твои душечки с двумя, а то и с тремя высшими образованиями? – любопытствую я. – Орали «Смерть ворогам!» и бросали в наш Беркут коктейли Молотова?
Слышу в ответ:
– Они поехали выразить свою гражданскую позицию!
– Ух, ты! И в чем же она заключалась?
– Ну, во-первых, эти люди отстаивали европейский вектор развития Украины! И, во-вторых, выступали против бандитского режима Януковича и коррупции. Ведь ты же, надеюсь, не против того, чтобы мы, наконец, победили коррупцию?
– Ни в коем разе! – отвечаю я, – Тут мы с тобой солидарны. А посему давай я приду к тебе завтра домой, повыбиваю все стекла, подожгу твою машину, а на воротах намалюю фашистский крест. Это и будет мой вклад в борьбу с коррупцией.
– Гм, гм… То есть, ты хочешь сказать, что это – не выход? – смекает мой собеседник. – И что же тогда, по-твоему, делать? Сидеть, как мыши, по норам и молча глядеть на весь этот беспредел?
– Как что? Ясен пень: не получился один майдан – надо тут же устраивать другой. Не удалось со второго захода – делать третий, четвертый, пятый… Глядишь, где-то на десятом или пятнадцатом майдане дело и пойдет. И экономика заработает, и взаимопонимание между людьми наладится. Так что давай, на следующий раз, я ворвусь в твой дом с толпою отморозков, мы наваляем тебе тумаков, все разворуем, а в красном углу навалим кучу дерьма. А если и это не поможет – спалим твою хату во славу Украине, а тебя пристрелим, как собаку. А всех этих бандюг, которые устроили в твоем доме погром, причислим к лику святых. И начнем сочинять в их честь хвалебные оды, устанавливать им памятники, называть улицы их именами. И тогда наконец-то воцарится мир и благодать. В общем, «Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці. Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці!»
– Послушай, старина, я знаю, что ты писатель и мыслишь образами, как Николай Васильевич Гоголь, – едко замечает мой собеседник. – Но тут твоя фантазия тебя явно подвела. Я спокойно хожу по улицам, и никто меня даже и пальцем не трогает.
– Рад за тебя, – как ни стараюсь я сохранять самообладание, а все-таки чувствую, что начинаю заводится. – Однако мой тебе совет: если увидишь заезжую орду правосеков в балаклавах и с битами – кричи, на всякий случай, Хайль Гитлер!
Далее наш разговор стал уже напоминать дебаты в такой некогда высокоуважаемой организации, как ПАССе.
Я говорю:
– Миша, в нашей стране произошел кровавый государственный переворот. К власти пришла хунта.
И слышу в ответ:
– Вот 25 мая будут выборы, мы пойдем на избирательные участки и изберем себе нового президента!
Я объясняю ему:
– Какие выборы, Миша? Украина – это американская колония. А в колониях президентов не выбирают, а назначают. Так что ты можешь даже и не ходить на избирательный участок. Все уже решено за тебя.
В его голосе слышится скепсис:
– И ты даже знаешь, кто будет нашим президентом?
– Конечно. Тут и к гадалке ходить не надо.
– И кто же?
– Шоколадный Заяц, кто же еще. На него поставили Америкосы. Но до выборов, я думаю, дело не дойдет.
– И кто же тогда, по-твоему, будет нами манипулировать? Снова Пастор?
– Ну, это вряд ли. У него уже земля под ногами горит. Скорее всего, на престол вернется Янукович.
Миша негодует:
– Как так! Ведь он же – не легитимный! Он сбежал! Его не признают ни Америка, ни Европа!
– Ну и плевать. Он – наш законный президент. И, между нами, девочками, говоря, ни в каком законе не сказано, что президент обязан сидеть в стольном граде Киеве, как попугай в клетке. Он что, не имеет право чуток развеяться и съездить в гости к своему дружбану Путину? У нас ведь вільна країна, не так ли?
– Ну, старина, это уже из области фантастики! Янек – это битая карта. И теперь мы должны пойти на избирательные участки и, наконец-таки, сделать достойный выбор!
– Среди кого? Среди всех этих коричневых упырей? И каким образом, скажи-ка мне на милость, ты сможешь провести избирательную компанию? Смотри: конституция растоптана, законной власти нет. По стране шастают шайки Яроша и Тягнибакса, а за ниточки дергают америкосы. Ты зомбоящик-то хотя бы смотришь? Ведь если даже в парламенте бандеровцы напали на Симоненко, когда он начал говорить им правду в лицо, а затем в отместку сожгли офис компартии – что будет, когда он приедет во Львов на встречу со своими избирателями?
– Только не надо! Не надо, старина, демонизировать жителей западной Украины! – начинает возбуждаться и мой оппонент. – Там тоже живут нормальные люди, а не черти с рогами!
– Согласен. Но только нормальные люди сажают на своих огородах картошку, а не лидеров юго-востока в застенки пастора Ту. И не устраивают факельные шествия с фашистскими кричалками на площадях нашей страны.
Мы уже оба раздражены. Я говорю:
– А ты видел, как эти негодяи набросились на Царева, когда он вышел из так называемой «Свободы слова?» Хороша Свобода! Прямо дышишь этой свободой – и надышаться не можешь! Вот так вот твои майданутые вурдалаки ведут диалог с кандидатом в президенты! Видал, какие смельчаки! Тысяча – на одного беззащитного человека! А потом это зверье еще стало шарить в его машине, как самые обыкновенные гопники. И ничего! Все нормально! Никаких уголовных дел! Ни единого слова осуждения на наших вонючих телеканалах! Америкосы потирают руки...
– Ну-ну, старина. Охолонь.
– А Европа рукоплещет! – я уже набрал обороты, и меня не так-то легко остановить. – Похотливая шлюха! Американская подстилка – вот кто твоя Европа! И это же надо быть такими баранюками, а?! Неужели история их так ничему и не научила? Сперва вскормили Гитлера, а теперь, спустя восемьдесят лет, пестуют Тягнибока и Яроша! Неужели эти мерзавцы всерьез полагают, что если им снова удастся разжечь костер войны в центре Европы – им это не аукнется? И это притом, что всё вокруг нашпиговано ядерным оружием!
– Ну, бросьте, бросьте, старина, лить воду на мельницу Путина,- пытается перевести всё в шуточку мой знакомец, – Не надо рвать волосы на голове и кричать: «Лёлик, все пропало»!
Этот парень всегда отличался византийским характером. Предпочитал не раскрываться ни перед кем, был обтекаем, как Горбачев. В сделках с недвижимостью, которыми он зарабатывал на жизнь, это давало неплохие результаты. Но со мной-то он мог бы и не финтить.
– Послушай, Миша, ведь ты же вроде бы не Барак Абама, а? и не госпожа Меркель, а нормальный здравомыслящий человек... Неужели ты тоже ослеп и оглох? Смотри: Тягнибок хочет вырезать всех «жидів и москалів». Дама с косой жаждет расстрелять восемь миллионов «кацапов» из ядерного оружия, а от России оставить одно выжженное поле. И что же делает Европа с Америкой? Они целуют этих мерзавцев в задницу, вместо того, чтобы выразить им свое фе!
– Ну, что касается ядерного оружия,– вступается за радикалов мой опонент, – так это был частный телефонный разговор и, к тому же, подслушанный незаконным путем... Так что это – не официальная позиция Тимошенко.
– Допустим. Но кто же это говорит? Пьяный дядя Петя на базаре? Нет, это говорит бывший премьер-министр, лидер правящей партии, кандидат в президенты! Светоч западной демократии!
– Только давай без пафоса, старина. Давай не будем забывать, что она – больная женщина, и могла брякнуть что-то, не подумав. А СМИ уже и расстарались, уже подхватили, и раздули из мухи слона. Но это вовсе не означает, что леди Ю действительно сошла с ума и готова бросить на наш город атомную бомбу. Да и возможности такой у нее пока что еще нет.
– Надеюсь, что и не будет...
– Я тоже.
– Поэтому придется нашим бабуинам довольствоваться обычным стрелковым оружием, – говорю я. – Кстати, ты знаешь такого парня, как Олесь Доний?
– А как же! Это – очень порядочный и высоко-духовный человек. Побольше бы нам таких вот честных и принципиальных людей, и мы бы уже жили, как европейцы!
– Или Американцы...
Очевидно, он улавливает в моем голосе нотки сарказма:
– А что ты имеешь против Америки, старина? Моя сестра, чтоб ты знал, живет в Лос-Анджелесе. И я с ней постоянно общаюсь по скайпу. Так вот, Америка и Украина – это просто небо и земля! У моей сестры там вилла с бассейном, два автомобиля...
– И золотой унитаз, – подсказываю я, – А демократии там столько, что ее импортируют в другие страны в обмен на золото, нефть и другие ресурсы!
– Только не надо, старина! Не надо нам тут ля-ля! Чтобы там не говорили об Америке – а это демократическая страна! И жизненный уровень в ней на порядок выше, чем у нас!
– У тех, кто занимается рэкетом в международных масштабах, жизненный уровень всегда очень высокий. В отличие от тех баранов, которых они стригут.
– Значит, не надо нам быть такими баранами!
Тут не поспоришь, и я умолкаю.
– А с чего это ты вдруг вспомнил о Доние?
– Да так… ты слышал, как этот высоко-духовный человек призывал в прямом эфире убить своего президента?
– Ну, это было сказано на эмоциональной волне... – снисходительно бормочет Миша.
– А Иудушка Кравчук услужливо предлагал дать ему для этого свой пистолет. Тоже, очевидно, на эмоциональной волне. Ты, кстати, заметил, что на нашем политическом Олимпе преобладают очень эмоциональные и легко возбудимые натуры. Один Ляшко с его вилами чего стоит! Он уже на этом свете выглядит, как самый натуральный чёрт. Разве что хвоста с рогами не хватает.
– Ну, Ляшка не стоит принимать всерьез, – хмыкает Миша, – Его мамка в детстве уронила, и он стукнулся темечком о бордюр.
– По-моему, там не его одного стукнули… А вот скажи-ка, Мишаня, как ты считаешь, мог бы в Америке, на каком-нибудь популярном телешоу, некий конгрессмен призвать народ убить Абаму. И чтобы Клинтон, или, допустим, Буш – на эмоциональной волне, конечно, – предложил ему дать для этого свой пистолет?
В таком вот духе мы пикируемся еще минут двадцать. Мы обсуждаем политическую ситуацию на Украине – и не находим никаких точек соприкосновений. Наконец, с тяжелым осадком на душе, я кладу трубку.
Этого Мишу я знаю еще со студенческой скамьи. Когда-то мы были с ним дружны, и вот теперь мы перестали понимать друг друга.
Как же так получилось, что мы оказались по разные стороны баррикад?
Когда-то у меня была великая прекрасная страна, которой я гордился. В ней я ходил в школу, в ней я служил в Армии, работал, растил своих детей. Я исколесил весь Советский Союз – и везде я был в своем родном доме: и в Грузии, и в Белоруссии, и Казахстане, и в Сибири, и в Чечне.
И никто не спрашивал у меня, какой я национальности, и не указывал мне, какому Богу мне молиться, какие песни петь и на каком языке мне надо говорить.
И вот теперь меня записали в совки. Теперь я слышу на наших площадях звериные рыки: «Смерть ворогам!» И я отчетливо понимаю, что ворог – это я. Что это меня надо вешать на гиляке, что это мне надо пускать «кулю в лоба», и что это меня надо поднимать на ножи. Меня следует унизить, поставить на колени, провести через коридоры «ганьби». Чтобы до меня, наконец, дошло, что я – недочеловек. Что надо мной должны «панувати браття козацького роду» – такие как Яценюк, Турчинов, Коломойский, Ярош, Ляшко, Тягнибок. И я чувствую, как в груди моей зреют гроздья гнева. И я готов брать в руки автомат, и идти в бой с этой фашисткою ордой, как это делали мои родители, мои дядья, и тысячи и тысячи советских солдат, могилы которых на Украине нынче осквернены неонацистами. И если по ту сторону окопа окажется мой старый добрый приятель Миша – я буду стрелять в него. Ибо он сделал свой выбор. Он перешел на сторону врага.
|
