НАТО: ПРО в Европе будет использоваться против России и никакие гарантии не помогут

Позицию США о гарантиях использования ПРО пояснил президент Парламентской Ассамблеи НАТО Карл Ламерс – оказывается, задача блока НАТО, в планетарном масштабе известного своими пацифистскими устремлениями, создать у российских друзей «ОЩУЩЕНИЕ, что система (ПРО) основана НА ДОВЕРИИ. НА УВЕРЕННОСТИ. ЭТО НАМНОГО ВАЖНЕЕ, ЧЕМ КАКАЯ-ТО БУМАЖКА».

<:CAPTION:>

Т. ДЗЯДКО – А почему же тогда НАТО не готово задокументировать ненаправленность системы ПРО против России. Ведь Москва сейчас говорит о том, что эта ненаправленность и неиспользование системы ПРО против России должно быть юридически оформлено. Почему нет согласия на такое юридическое оформление?

К. ЛАМЕРС – В ходе сегодняшних встреч мы слышали требования российских коллег получить какие-то юридически обязывающие заверения. Но тогда мы должны говорить о международном соглашении. Если они хотят увидеть это на бумаге, не проблема. Но важнее понять и создать у российских друзей ощущение, что система основана на доверии. На уверенности. Это намного важнее, чем какая-то бумажка…

Настораживает одно обстоятельство. Выходцы из англосаксонской цивилизации, с материнским молоком впитавшие принцип «честной конкуренции», а точнее «личной выгоды», что всегда означает «слабого подтолкни», только что уничтожили под лживый хор западных лидеров о якобы заботе о цивилизации и мирных жителях – Югославию, Ирак и Ливию, – вдруг стали проявлять искренние чувства заботы о российских друзьях, пытаясь убедить в том, что ПРО основана на ОЩУЩЕНИИ бесконечного ДОВЕРИЯ.

Правда, Ламерсу можно отдать должное — он признался, что в случае необходимости никакие юридические гарантии от агрессии США-НАТО не помогут, поскольку в трактовке англосаксонских эмиссаров — они имеют статус всего лишь «какой-то бумажки», которая ни к чему не обязывает североамериканского партнёра.

В общем, пока наши трансатлантические партнёры прилагают усилия к созданию у нашего руководства иллюзии ненаправленности американской системы ПРО против России, что требуется диверсионной деятельности 5-й колонны, предлагаем, ради объективности, ознакомиться по данному вопросу с мнением постоянного представителя России в НАТО Д. О. Рогозина.

ПРО, НАТО, США и право грубой силы

ПРО в Европе — американский, а не натовский проект. Д. О. Рогозин

Цитаты интервью Д. О. Рогозина echo.msk.ru

«Для подготовки к переговорам по ПРО обратился к руководству Генерального штаба РФ, к военно-научному совету ВС РФ, к министру обороны с просьбой оказать мне и моим коллегам, переговорщикам по ПРО с НАТО и с американцами, поднять наш уровень квалификации, ознакомившись с тем, как работает эта машина. Ведь, ПРО – это сложнейшая структура, это космос, это экзоатмосферный перехват, доатмосферный перехват, это кинетика и многое другое». «Недавно был в Твери, во 2-м ЦНИИ Министерства обороны, разбирался в математических моделях. Потому чувствую себя абсолютно комфортно, выходя на любой уровень профессионалов, переговаривая по предмету, который мне поручено выиграть в схватке с НАТО и с американцами».

«На переговорах [по ПРО в Европе] – тупик».
«Потому что мы себя вели на переговорах максимально креативно». «Мы предлагали разные варианты».

«Что такое натовцы?»

«Натовцы – это европейские сателлиты Америки в рамках единого военного альянса. В НАТО 75% бюджета оплачивают американцы, поэтому это, конечно, не болгарская и не венгерская организация, а, скорее всего, американская».
«Это американская машина, это американские противоракеты, это американские радары, американские сенсоры и американский военный персонал на европейской земле. Даже недавно я внимательно с карандашом в руке прочел соглашение румыно-американское о базе противоракетной обороны недалеко от Бухареста. Так там так называемый румынский главный начальник – его даже близко на порог не пустят на эту базу, там все американцы. А румыны – это просто обслуживающий персонал, это киоск по продаже хот-догов на выходе, но не более того».

«Мы предлагали разные варианты»

«Сначала секторальный подход – это создание практически интегрированной противоракетной обороны, где огневые средства, то есть противоракетные части будут находиться под суверенным контролем с одной стороны России, с другой стороны американцев в НАТО, но информационные средства, то есть радары, сенсоры, космическая группировка, которая может немедленно засечь так называемый факел, то есть старт баллистической ракеты противника, – эти информационные средства можно было бы сложить воедино. Не получилось».
«Американцы (не НАТОвцы – прим.Правдинформ) сразу сказали "Нет-нет-нет, мы хотим вот..."»
«Поэтому когда мы предложили один вариант, он был отвергнут».

«Мы предложили другой вариант. Мы сказали: "Хорошо, это будут 2 независимые системы: у вас – ваша, а у нас – наша система воздушно-космической обороны, космическую группировку которой мы сейчас восстанавливаем. Но тогда есть одно понимание. Мы с уважением относимся к тому, как НАТО может обеспечить собственную безопасность своих народов, своих стран, своей географии. Но мы не хотим, чтобы вы обеспечивали нашу безопасность. Поэтому давайте так: зона покрытия противоракетной обороны НАТО не должна выходить за пределы географической зоны ответственности НАТО. Соответственно, наша не будет выходить за пределы нашей зоны ответственности. Они будут смыкаться как-то, но не пересекаться". Нам говорят – тоже нет. То есть получается, что американцы считают возможным сбивать какие-то пресловутые ракеты с Ближнего Востока над нашей территорией, организуя нам новые Чернобыли. А, на самом деле, конечно, пытаются поставить под контроль стратегические ядерные базы России, которые находятся в нашей североевропейской части».

Мы глубоко убеждены в том, что система противоракетной обороны в любом случае должна быть общей. Я объясню, почему. Любая система противоракетной обороны работает в автоматическом режиме. Нет никаких двух генералов пузатых, которые сидят около какой-то красной кнопки и вместе дружно под аплодисменты квакеров ее нажимают. Нет такого. Любая система работает в автоматическом режиме, поскольку система работает в считанные секунды. Обеспечить, первое, засечку старта баллистической ракеты, провести трекинг, то есть расчет траектории полета...
Офицеры лишь только поддерживают жизнеспособность самой аппаратуры, они следят за тем, чтобы она работала. Но наша система противоракетной обороны московского промышленного района работает исключительно в автоматическом режиме. Так же, как, в общем-то, американская система.
Если эта система [американская система Норад] автоматическая, то тогда, если она не будет сопряжена друг с другом, натовская и российская, то залп, скажем, батареи противоракет на территории Западной Европы может быть классифицирован нашей системой противоракетной обороны как ракетное нападение. Я этим господам несколько раз это объяснял. Это, в общем-то, экспертное заключение, очень сложное и опасное, что если эти системы не скоммутированы каким-то образом, то... [страшное дело]

Для того, чтобы рассчитать математическую модель, мы должны видеть ситуацию в объеме. Так вот, до 80% всех возможных траекторий ракетного нападения на Европу пролегает через территорию РФ. Это первый тезис. Второй тезис состоит в том, что у РФ еще даже с советских времен существует разветвленная система информационного предупреждения, то есть предупреждения о ракетном нападении.
Габала та же самая. Это уникальная база, уникальный радар, который смотрит практически до Индийского океана. Мы им говорим: «Мы – ваш естественный партнер. Что же вы делаете? Почему вы делаете свою машину отдельно?» Ответ у меня только один. Если бы, действительно, их ПРО была нацелена на отражение случайных или преднамеренных ракетных нападений с Южной Европы, то, конечно, они бы сделали ее вместе с нами. Но поскольку их система в том числе нацелена и на отражение ракетного удара со стороны РФ, именно поэтому они не хотят нас пускать.

Но у нас-то [ПРО] на своей территории, у нас-то вокруг Москвы. А у них-то американская система стоит у нас под носом, на территории европейских стран.

Опасность размещения американских ПРО в Восточной Европе для России

Диггер пишет: «Уважаемый Дмитрий Олегович, не могли бы вы объяснить, в чем заключается опасность размещения американских ПРО в Восточной Европе для России? Спасибо».

«Новый подход администрации Барака Обамы состоит в том, чтобы отказаться от стационарного размещения ракет-перехватчиков как раньше Буш хотел сделать в Польше».
«В Чехии – радар, в Польше – база дальних стратегических ракет-перехватчиков. А адаптивность в американском понимании – это мобильность, подстраивание под развитие различной конъюнктуры. Поэтому флот США с платформами, на которых установлены системы ракетного перехвата и там же сенсоры у них расположены, этот флот – он как Фигаро. Он, понимаете, сегодня – здесь, завтра – там. Сегодня он в Черном море у нас там плавает, нас дергает за усы, плавает в Средиземном море, где-нибудь в Адриатике, а потом при определенных условиях вдруг он заходит в Норвежские фьорды и будет там стоять. То есть фактически на мои прямые вопросы к американцам, предполагают ли они постоянную дислокацию своего флота в северных морях – Баренцевом, Балтийском, Северном море – они сказали «Постоянной дислокации нет, но мы не отрицаем возможности появления вот там». А зачем он там, если они защищаются от ракет малой и средней дальности, которые не долетят не то, что там до Польши – до Венгрии там никогда не долетят, даже если кто-то вдруг сойдет с ума и начнет их пулять».

«Стратегическая ракета – это, прежде всего, топливо и это полигоны, на которых надо испытать ее, телеметрию поставить, замерить, куда она вообще летит, эта ракета. Такие полигоны могут быть только у стран, которые располагают обширной территорией для создания такого рода полигонов».
«В пределах Ирана нельзя испытать межконтинентальную баллистическую ракету. Китай может, Индия может, Аргентина может, Бразилия может. Могут Франция и Британия, у которых есть морские территории в разных океанах. Но Иран или какая-то другая страна, на которую так часто американцы показывают пальцем, не могут создать межконтинентальную ракету».

«Мы очевидно говорим о том, что размещение флота в северных морях – на Балтийском, Баренцевом, Северном море – где-нибудь в районе Скандинавии... с противоракетами. А также размещение самих баз противоракет в Польше не имеет никакого отношения к заявленным проблемам ракетных рисков, на которые ссылаются американцы. Потому что в этом регионе нет ни одной страны с межконтинентальными стратегическими ракетами кроме России, кроме нас, которые могли бы потенциально быть мишенью для такого рода флота или ракетных баз».

«Тогда (должен работать принцип второй) этот щит должен быть в пределах географической зоны ответственности НАТО. Если они прикрывают себя щитом или медным тазом, нас совершенно это не интересует, чем они себя прикроют и сколько этих медных тазов будет у них на голове. Но если их щит почему-то заползает почему-то на всю нашу европейскую территорию вплоть до Урала, это уже не щит».

Это наступательное оружие.

«Потому что, во-первых, нет никакой разницы между гонкой вооружений оборонительных или гонкой вооружений наступательных. Одно тянет другое. Всегда история человечества состояла в том, что один, допустим, соперник пытался вооружиться более крепким мечом, у другого немедленно возникала необходимость создать более крепкий щит. И наоборот. То есть постоянно одно тянуло другое».

«Во-вторых, противоракетная оборона, безусловно, вряд ли может быть способна даже, ну, в ближайшие там 15 лет полностью блокировать стратегические ядерные силы РФ, полностью я имею в виду. Она может посягать лишь только на часть этих наших стратегических ракет. Но при этом все равно она подсекает стратегический баланс, и тем самым вызывает у нас прямую необходимость развивать средства либо подавления, либо преодоления этой обороны. Потому что мы не можем поставить под риск то, что является гарантией нашего суверенитета, гарантией нашей свободы – наши стратегические ядерные силы».

«И третий момент, что тоже очень важно. Дело в том, что, на самом деле, надо рассматривать европейскую противоракетную оборону в глобальном смысле, потому что у американцев есть еще ПРО на Аляске... Они сейчас ставят тяжелые ракеты-перехватчики на западном побережье США в районе Сан-Франциско, они размещают радары практически по всей Скандинавии. То есть у них вот этот флот – он будет плавать везде и так далее. То есть в совокупности мы не можем даже добиться от американцев хотя бы того, чтобы они на бумагу положили количество ракет, которые им необходимы. Я сам спрашивал пентагоновцев и людей из Белого дома, я говорю: "Ну хорошо. Скажите, сколько вам нужно этих ракет, противоракет? Сколько? 600? 600. Давайте запишем «600». 800 нужно? Давайте «800» запишем"».

Запад, Европа, США – уважают только силу

«В этом мире уважают только силу. И не smart power или soft power, а что ни на есть самую простую, грубую физическую, желательно вооруженную силу. Конечно, с мозгами, конечно, силу, которая будет подбадривать даже ход финансовых, экономических и других переговоров. Как американцы умно используют свои войска по всему миру для того, чтобы добиваться для себя экономических задач, решать эти задачи. Так и мы. В любой ситуации».
«Вот сейчас смотрим ситуацию в Северной Африке, да? Начинаем там сетовать «А вот как же мы? С нами не считаются». Слушайте, да с нами и не будут считаться до тех пор, пока мы не воссоздадим оборонный мощный щит или, хотите, наступательный меч даже российских Вооруженных сил».
«Вне зависимости от ПРО. За каждым нашим министром, выходящим на разного рода переговоры, должна бряцать металлом русская армия, вооруженная до зубов, злая, хорошо откормленная, хорошо обученная, компактная, мобильная. Вот этим надо сейчас заняться. Я считаю, что если мне, моим коллегам удастся это сделать, то... »

«Миру необходим баланс интересов между великими цивилизациями, великими державами – вот, что необходимо миру. Потому что вообще состояние мира – это состояние баланса интересов. Когда этот баланс нарушается, начинается война. И если одна из сторон, в частности, Запад, который рассматривает НАТО в качестве своего собственного военного инструмента, считает, что его порядки, его ценности являются универсальными для всего мира, а НАТО должно по всему миру насаждать демократию, то тогда будет война. Как сейчас формируется даже внутри НАТО новая Антанта в лице франко-британского альянса плюс США. Это чистая Антанта как 100 лет тому назад это было. И к чему это привело, мы все помним прекрасно».

«К чему привело, кстати говоря, членство наше в Антанте? Поэтому я категорический противник вступления России в какую-нибудь новую Антанту, в новое НАТО, чтобы не влезать в чужих интересах в войны, где мы будем терять новые миллионы или десятки миллионов людей. Мы должны сейчас, как вам сказать, отсидеться и отлежаться в покое, в мире, не влезать в эти авантюры. Да, мы переживаем за все, что происходит в мире, но нам надо сейчас нарастить мускулатуру, мозги свои очистить от плесени. Вот, мы должны стать такими бодрячками, так сказать, с крепким телом, с хорошим, трезвым рассудком, понимающим, что в этом мире всем управляет либо страх, либо интересы. И понимание этой циничной, но правильной вещи, приведет нас к тому, что мы будем действовать исключительно в собственных национальных и я бы сказал даже, национально-эгоистических интересах. И тогда будет мир, и тогда будет новый статус великой державы, и тогда будет достаток в стране, спокойствие, стабильность, потому что лидером быть не накладно – лидером быть выгодно.
Это я про американцев...»

«Не нужен миру жандарм, потому что на каждого жандарма найдется другой околоточный».

Что удалось добиться

«Что нам удалось добиться. Нам удалось добиться, что Украина – не член НАТО, нам удалось добиться, что Грузия – не член НАТО, нам удалось добиться, что мы не прогнулись на переговорах по ПРО, и тупик вызван именно нашим нежеланием идти на компромиссы, которые могут идти в ущерб нашей безопасности. Нам удалось добиться уважения к себе, нам не удалось добиться того, о чем я мечтал в принципе – более глубокой интегрированной схемы взаимодействия между Россией и Западом в военной сфере».
«Например, чтобы совет Россия-НАТО был не дискуссионной площадкой, а стал, действительно, структурой, где принимаются глобальные решения об общеевропейской безопасности. Сегодня мы лишь только обсуждаем эти проблемы, но мы не можем прийти к согласию по поводу общих ответов – вот этого мне не удалось добиться».