Оглавление
65 шагов вверх
Гонконг—Тайвань—Пекин?
Так за кем будущее?
65 шагов вверх
К юбилею КНР
Провозглашение в Пекине 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики стало событием всемирно-исторического значения по целому ряду причин. Прежде всего — потому, что благодаря этому политическому акту китайская цивилизация вновь полноправно вернулась на историческую арену, преодолев почти двухвековой период поражений и упадка. Кроме того, она вернулась в политической форме не "великоханьского национализма", которая утверждалась Гоминьданом и копировала национальные буржуазные революции в Европе XVII-XIX веков, а в середине ХХ столетия выглядела уже явным анахронизмом — особенно для гигантского Китая. На деле это приводило к разделу страны на небольшие территории, контролируемые различными милитаристскими группировками крупной буржуазии и землевладельцев. Нет, Китай возвращался в большую историю и большую политику под красным знаменем социализма — пусть и с "китайской спецификой", но на основе общесоциалистических принципов социальной справедливости и социального прогресса. Огромную роль в этом сыграл, конечно, Советский Союз, после победы над фашистской Германией нанесший в августе 1945 года сокрушительный удар по Японии. В результате Квантунская армия капитулировала, а китайские коммунисты получили не только её вооружение, но и поддержку со стороны советских военных специалистов. За четыре года боёв Народно-освободительной армии Китая против вооруженных сил Гоминьдана практически вся страна оказалась не формально, а реально объединена в рамках одного государства, получившего название Китайская Народная Республика.
Путь КНР к международному признанию был долгим и нелёгким. Только в 1971 году пекинское правительство заняло место Китая в ООН и в его Совете Безопасности (до того "законным" представителем Китая во всех международных организациях считалось правительство Тайваня).
В 1982 году в стране начались социально-экономические реформы, последовательное осуществление которых сделало Китай новой "мастерской мира", главным производителем товаров и услуг (нефинансового характера) в глобальной экономике. Среднегодовые темпы экономического роста за последнюю треть века, согласно денежному показателю ВВП, составляли свыше 9%, а по показателям реального производства — свыше 10%.
В праволиберальных кругах современного российского общества весьма распространена — можно даже сказать, господствует — и, во всяком случае, активно транслируется скептически-негативная оценка "китайского пути", которая не просто проводит аналогии китайской модернизации со "сталинским рывком" 30-х годов, но и ставит между ними фактический знак равенства: мол, и в том, и в другом случае модернизация шла "с низкого старта", а потому имеет встроенные "пределы роста", и, следовательно, КНР в самое ближайшее время должна столкнуться с теми же проблемами, с которыми Советский Союз столкнулся в 80-е годы — разумеется, с необходимой поправкой на особенности места и времени. Уже в конце 90-х годов, сразу же после российского дефолта, эту, без сомнения, концептуальную и политически значимую идею впервые и очень жёстко озвучил известный праволиберальный экономист, профессор Высшей школы экономики Владимир Мау. Однако, поскольку Китай на протяжении последнего десятилетия продолжал демонстрировать весьма впечатляющие темпы социально-экономического развития, в одной из последних, уже менее радикальных, вариаций на тему "китайского пути" Мау делает весьма характерные оговорки: "Социально-экономическая структура китайского общества близка к советской, однако не 80-х годов, а периода нэпа. Соотношение городского и сельского населения, структура ВНП и занятости, уровень грамотности, система социального обеспечения населения и, соответственно, корреспондирующие со всем этим среднедушевой ВНП и бюджетная нагрузка на экономику (доля бюджета в ВНП) в СССР 1920-х—1930-х годов и в КНР 1980-х—1990-х годов в значительной мере совпадают. Не вдаваясь здесь в более подробное рассмотрение этого вопроса, отметим лишь, что китайская трансформация является свидетельством в пользу принципиальной возможности "мягкой" индустриализации нэповской России… В лучшем случае китайский опыт служит лишь подтверждением возможности экономической программы развития нэпа Н. Бухарина в его полемике с И. Сталиным… На протяжении последующих десятилетий вопрос о жизнеспособности бухаринской модели, о ее совместимости с коммунистическим тоталитаризмом являлся предметом теоретических дискуссий. Китай продемонстрировал, что эта модель является реальной, практической альтернативой. Правда, здесь следует особо оговориться, что речь идет о принципиальной экономической возможности такого развития, но не о его политической реализуемости в конкретных советских условиях 1920-х—1930-х годов".
Однако метод исторических аналогий, использованный Мау и его единомышленниками, которых можно назвать "мауистами", вряд ли можно считать адекватным для описания социально-экономических процессов, происходящих в современной КНР, а с предлагаемой ими трактовкой не позволяют согласиться следующие особенности китайской модернизации:
— системная модернизация Китая впервые в истории осуществляется к "постидустриальному", глобализационному уровню общественного развития;
— системная модернизация Китая впервые в истории затрагивает настолько масштабную человеческую общность — более полутора миллиардов человек (включая жителей Тайваня и "хуацяо");
— системная модернизация Китая проводится впервые в истории самого Китая и, похоже, представляет собой единый, растянутый более чем на столетие, процесс, от Сунь Ятсена до Си Цзяньпина;
— истинные цели и движущие силы системной модернизации Китая, в соответствии с традиционными "даосскими" стратагемами его культуры, не только не декларируются, но и тщательно скрыты (или просто непонятны, а потому "невидимы") для "непосвященных": как "внешних варваров", так и подавляющего большинства собственного населения.
Здесь также следует отметить, что и русская, и китайская цивилизации, в отличие от "двоичной" западной, основаны на принципе троичности, что предопределяет как их совместимость между собой (и с индийской цивилизацией), так и их принципиальную несовместимость с "цивилизацией Запада". При этом исторический опыт Китая за последние 65 лет — точно так же, как исторический опыт СССР — подтверждает, что социальный и технологический прогресс вовсе не является исключительной прерогативой Запада.
Гонконг—Тайвань—Пекин?
«Цветные революции» подбираются к Китаю
"Торфяные пожары" тлеют и все чаще воспламеняются в разных уголках Большого Китая. В его пределы по традиции включают сравнительно недавно вернувшиеся в состав КНР Гонконг и Макао (1997 и 1999), обладающий особым статусом Тайвань, а также Сингапур, Малайзию, Таиланд, Индонезию и другие страны Юго-Восточной Азии, в которых живет около 50 миллионов "хуацяо", заморских китайцев. Это "мягкое подбрюшье" Китая уже не первое столетие играет важную роль в развитии собственно Китая.
Эмигрантские общины спонсировали Сунь Ятсена и его революционеров, свергнувших в 1911 году маньчжурскую династию Цин. Англичане всегда хотели ослабления Китая и поэтому позволяли революционерам открыто действовать в Гонконге, откуда рукой подать до Кантона (Гуанчжоу), ставшего опорной базой повстанцев. В годы антияпонской войны (1937-1945) патриоты-"хуацяо" собирали деньги на помощь бойцам, сами ехали в Китай воевать. В 50-е—60-е годы для КНР, оказавшейся в блокаде США и их союзников, страны Большого Китая стали пусть маленьким, но очень важным окном во внешний мир, рынком зарабатывания валюты, а также источником политической и экономической информации, запрещенных технологий и оборудования. В конце 70-х "азиатские тигры" Большого Китая сыграли ключевую роль в запуске программы Дэн Сяопина "реформ и открытости". Именно оттуда пришли первые инвесторы, начавшие освоений "специальных экономических зон", щедро делившиеся со "старшими братьями" опытом предпринимательства и поведения на мировых рынках. Помню поездку в 1999 году по новому мосту в Шанхае. "Это тайваньские деньги и технологии" — с гордостью говорили руководители строительства нового города-спутника Пудун. Для них "тайваньское" означало "отличное".
Сами реформы не были изобретены в какой-то секретной лаборатории Дэн Сяопина, но, по существу, скопированы с Сингапура и Тайваня. Премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю сформулировал и осуществил стратегию ускоренного развития страны с минимальными ресурсами за счет максимального высвобождения рыночных сил при жестком политическом контроле. Тайвань, куда в 1949 году сбежали остатки войск и аппарата лидера партии Гоминьдан Чан Кайши, за счет верной стратегии развития уже к концу 60-х годов из аграрной провинции превратился в промышленную страну. В начале 80-х в молодежную моду жителей материка вошли тайваньские и гонконгские кинофильмы и телесериалы, мелодии и танцы, словечки слэнга и моды.
Страны и регионы Большого Китая были, есть и, скорее всего, еще долго будут своеобразными НИИ по разработке и испытаниям новых политических, социальных, финансовых, производственных, а также культурных нововведений для КНР. Эти новшества не являются антителами, внедряемыми из чуждых заокеанских цивилизаций, которым естественным образом сопротивляется китайский организм. Они китайские и упакованы в привлекательные обертки с привычными иероглифами. Именно этим опасны для КНР "цветные революции", прошедшие в этом году сначала на Тайване, а затем в Гонконге.
Гонконг: "революция зонтиков"
Я оказался в Гонконге ранним утром 28 сентября. Между рейсами с Тайваня и на Москву было 3 часа и я уселся перед большим телеэкраном, на котором в прямом эфире показывали демонстрации в центре Гонконга. До этого в Тайбэе я каждый вечер смотрел сюжеты из Гонконга, которые щедро показывали многочисленные местные каналы. Начавшиеся еще 22 сентября забастовки студентов и присоединившихся к ним позже старшеклассников проходили поначалу довольно вяло. Но именно утром 28-го молодежные волнения стали принимать очертания полноценного бунта. Камера показывает трибуну. На ней, взявшись за руки, стоят семь человек — пятеро щуплых ребятишек в очках и двое рослых и холеных мужиков. Ребятишки находятся в экстазе, кто-то дрожит и плачет, кто-то размахивает картонкой с написанными от руки иероглифами "Оккупируй Центр!". Место у микрофона по-хозяйски заняли взрослые. Они время от времени бросают в жидковатую толпу краткие лозунги. "Пехота" их подхватывает и скандирует. Камеры показывают митинг так, что создается впечатление многолюдности. Но когда оператор хочет показать стоящих поблизости от трибуны шеренги полицейских, становится видно, что в эти утренние часы демонстрантов сотни две-три. Примерно половина из них в дождевиках — значит, провели на площади ночь, когда шел дождь. Вторая половина, в основном взрослые и даже пожилые люди, явно пришли недавно. У многих на одежде желтые повязки, а в руках — зонтики тоже преимущественно желтого цвета.
После десятичасового перелета в Москву я увидел на экране домашнего телевизора уже совсем другую картинку — плотная толпа сталкивается с полицейскими, выхватывает щиты, прикрывается от слезоточивого газа открытыми зонтиками. Юный студенческий лидер обещает "стоять до конца". Хорошенькая девица по-английски просит мировое сообщество "спасти Гонконг". Тут я понял, что начался второй акт "цветной революции" и что вскоре может последовать третий, более трагичный. Ведь сценарий у "революций роз", "арабских весен", "Тахриров", "Майданов" и многих других примерно один и тот же.
В подлежащей дестабилизации стране стихийное возмущение теми или иными, вполне реальными проблемами отслеживается, форматируется заранее подготовленными местными же специалистами. Выявляются потенциальные лидеры, готовятся лозунги и листовки, разрабатываются системы оповещения и связи, накапливаются деньги и т.д.
Второй акт — выход демонстрантов на улицы, захват площадей и центральных улиц, деловых кварталов, транспортных центров. На сцену в прямом и переносном смысле выводятся заранее подготовленные активисты, мобилизуются местные и международные СМИ. На экраны должны попасть драматические сцены столкновений с полицией, разбитые очки, заплаканные девичьи личики, перевернутые коляски инвалидов…
Всё готово к третьему акту — появлению мученика или, еще лучше, нескольких мучеников. Неизвестно откуда прилетит пуля, броневик задавит манифестанта, кого-то затопчут бегущие толпы. Резко активизируется деятельность СМИ, в западных столицах происходят митинги в поддержку, мировые лидеры призывают обе стороны к сдержанности, не скрывая симпатий только к одной из них. Тем временем провокаторы начинают бросать в полицию камни, арматуру, а затем и "коктейли Молотова". Власти вынуждены наращивать сопротивление сил порядка, их объявляют "врагами демократии".
Дальше начинается четвертый, критически важный акт. Власти либо капитулируют, как в арабских странах, в Грузии и на Украине, либо быстро и жестко наводят порядок, невзирая на очевидное недовольство части собственных граждан и имиджевые потери в мире. Так поступили египетские генералы на площади Тахрир со сторонниками исламских радикалов, так повели себя московские власти во время событий на Болотной площади. Так, кстати, действовали и китайские власти во время событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, свидетелем которых мне довелось стать. После почти месячных раздумий и острых дискуссий в руководстве КНР, во время которых Пекин и некоторые другие крупные города вышли из-под контроля властей, было принято решение восстановить порядок. Были жертвы с обеих сторон, которых могло оказаться гораздо меньше, если бы жесткость проявили в самом начале. Но если демонстрации в Москве в 1990-1991 годах привели к распаду Советского Союза, социально-экономическому кризису, гражданским войнам и столкновениям между бывшими союзными республиками, то Китай за прошедшую четверть века стал одним из глобальных лидеров современного мира, средний уровень жизни повысился почти вдвое, а формальный ВВП (по обменному курсу валют) — более чем в 20 раз: с 451 млрд. долл. в 1989 году до 9,2 трлн. долл. в 2013-м.
Понаехали там!
Что стало причиной и поводом для "цветной революции" в Гонконге? Еще на Тайване местные журналисты обозначили главную, с их точки зрения, причину: выступления молодежи. Это накопившееся раздражение от "понаехваших" из Китая туристов, толстосумов, чиновников. В годы "культурной революции" Гонконг был для граждан КНР аналогом Западного Берлина, туда бежали с риском для жизни, преодолевая под пулями пограничников не стену, а реку. Побывать в Гонконге до сих пор престижно, хотя уровень жизни в соседних Кантоне или Шэньчжене не ниже, чем в "специальном административном районе". Поведение "соотечественников с материка" сильно отличается от местных привычек и обычаев, сохранившихся со времен британского владычества, которое продолжалось с 1842 по 1987 год. Туристы громко разговаривают, норовят всюду пройти без очереди, плюют, а иногда и испражняются на тротуары. Миллиардеры и миллионеры с "материка", равно как и "широкие массы средних предпринимателей", не только переводят деньги в гонконгский оффшор, но и скупают недвижимость, загоняя цены на недоступные местным жителям высоты. Лишившись контроля британских властей, хозяевами жизни почувствовали себя и местные олигархи (в Гонконге насчитывают 92 долларовых миллиардеров), позволяющие себе много вольностей в отношении сограждан в расчете на безнаказанность со стороны представителей Пекина, который до сих пор делал на них ставку в сохранении социальной стабильности. Эти и другие последствия возвращения Гонконга в лоно матери-Родины создают довольно сильное напряжение в обществе. Однако старшее поколение, сохранившее память о темных сторонах английского правления, возлагает ответственность на Лондон, который в 1984 году сдал свою "коронную колонию" Пекину и готово смириться с неизбежными трудностями "переходного периода". Но поколение, фактически выросшее уже под красным флагом КНР, терпеть не желает. Надежды на улучшение ситуации они возлагают на смену главы администрации, которая произойдет в 2017 году в результате всеобщих выборов. Однако из Пекина сообщили, что выбирать будут из трех кандидатов, которые будут одобрены правительством КНР. Отсюда два главных требования демонстрантов — отставка нынешнего "пропекинского" главы администрации Лян Чжэньина и проведение "честных" выборов. Это уже не происходившие в 2012 году умеренные выступления против введения в учебные программы курса "морального и национального обучения"…
Прослеживается ли иностранный след в подготовке второго акта сценария "цветной революции"? Да. Авторитетный журнал "Эйша Таймс" опубликовал данные о финансировании американским Национальным демократическим институтом (филиал правящей ныне в США Демократической партии) только в 2012 году 460 тысяч американских долларов на "развитие способностей граждан и особенно студентов более эффективно участвовать в публичных дебатах по вопросам политических реформ", а также "изучение возможных реформ, ведущих к всеобщим выборам". 460 тысяч, конечно, не 5 миллиардов, потраченных на подготовку Майдана на Украине, но ведь это только за один год и только Национальным демократическим институтом, а ведь у Республиканской партии есть Международный Республиканский институт, да и другие ведомства вряд ли остались безучастны к "развитию способностей граждан". Любопытно, что, как и в случае с Майданом, свою персональную лепту в обучение "пехоты демократии" внес вице-президент США Джозеф Байден. Он недавно принял в Вашингтоне "аватаров демократии" (это определение "Эйша Таймс") Ансона Чаня и Мартина Ли, чтобы "поделиться с ними "своим видением демократии". Впрочем, и в самом Гонконге есть, где поучиться, откуда получить инструкции. Действующий там "Гонконгско-американский центр" возглавляет опытный "педагог в штатском" Мортон Холбрук, до этого прослуживший 30 лет в ЦРУ.
Что касается текущего акта типового сценария "цветных революций", то прямого иностранного вмешательства, как в Киеве, пока не задокументировано. Выращенные на западные гранты "участники публичных дебатов по вопросам политических реформ" справляются с поставленными целями, подстрекая наивных идеалистов из школ и университетов. Пока неясно, дойдет ли дело до метания "коктейлей Молотова" и иных провокаций силами оставленной англичанами агентуры и традиционно сильных в Гонконге секретных преступных сообществ "Триада". Но МИД КНР не зря опубликовал жесткое предупреждение всем иностранным силам держаться подальше от событий в Гонконге.
Две первые цели организаторов волнений
Иероглифы из лозунга гонконгских смутьянов "Оккупируй Центр" можно перевести и как "Захвати Китай". Конечно, захватить Китай никому не удастся — руки коротки. Но существенный вред Китаю волнения уже нанесли. Не случайно они начались накануне 65-й годовщины образования КНР. Вместо описания достижений Китая за эти годы мировые СМИ стали живописать демонстрации и столкновения. Существенными потерями, причем не только имиджевого характера, чреваты возможные перебои в работе знаменитой Гонконгской биржи, банков и иных компонентов Гонконгского финансового центра, соперничающего по значению с Нью-Йоркским и Лондонским. Гонконгский финансовый центр стал приобретать особое значение после достижения лидерами Китая, России и других стран БРИКС договоренностей о необходимости создания альтернативной "вашингтонскому консенсусу" мировой финансовой системы. Естественно, накопивший огромные ресурсы и опыт гонконгский центр призван сыграть в этом деле ключевую роль. Для России Гонконг стал еще важнее после введения финансовых и иных санкций, ускорился перевод туда с западных рынков капиталов госкомпаний и банков. Для Пекина сложилась ситуация цугцванга, при которой как действие, так и бездействие чреваты неприятностями. Если понадеяться, что все "рассосется", то дестабилизация может затянуться, инвесторы и банкиры дважды подумают, прежде чем переводить капиталы в "ароматную гавань" (так переводится Гонконг). Жесткие меры чреваты истерикой "мировой прогрессивной общественности" и возможными санкциями, в первую очередь финансовыми. В любом случае Запад наносит ощутимый удар по конкуренту и его друзьям.
Третья цель организаторов волнений
Еще одна цель, достигаемая Западом за счет гонконгской смуты — это воздействие на Тайвань, чьи власти и население обдумывают свое будущее и предлагаемую Пекином формулу "одна страна — две системы". Ведь эта же система лежит в основе функционирования Специального административного района Сянган (Гонконг). Накануне волнений в "ароматной гавани" мнения жителей Тайваня относительно эвентуального воссоединения с континентальным Китаем было 50:50. Об этом сообщил "уважаемый господин Ма Иньчжу", как его именуют пекинские власти, или президент Китайской Республики на Тайване, каков его официальный титул. После 1949 года обе части Китая не раз были на грани войны, но после предательства Америкой своего союзника в 1972 году в обмен на нормализацию отношений с КНР, тайваньские власти смирились и тоже начали процесс нормализации. Юридической основой "наведения мостов" стал так называемый "консенсус 1992 года", который подразумевает признание двумя сторонами единства и единственности Китая: "Китай и Тайвань — не отдельные государства".
Естественная обида "брошенной жены" на "счастливую соперницу" не помешала Тайваню добиться всеобъемлющего экономического взаимодействия с материком. Тайваньцам, их капиталам и знаниям оказывается подчеркнутое уважение. Накопленный объем тайваньских капиталовложений достиг 110 млрд долл. Уже в 2010 году КНР стала крупнейшим торговым партнером Тайваня с объемом торговли свыше 150 млрд долл. в год (28% экспорта и 13% импорта острова). В КНР на работе, учебе и по иным надобностям постоянно находится миллион из 23 миллионов тайваньцев. В 2010 году было подписано рамочное соглашение об экономическом сотрудничестве, которое позволяет 500 тайваньским товарным группам входить на китайский рынок с низкими тарифами или совсем без них. Исключительно выгодное для тайваньского бизнеса соглашение означало также и крупный шаг на пути объединения по формуле "одно государство — две системы". Именно поэтому против его ратификации парламентом начались массовые протесты. В парламенте произошла живописная драка между представителями правящей партии Гоминьдан и оппозиционной Демократической прогрессивной партии.
В марте нынешнего года конфликт вспыхнул с новой силой. Поводом стало начало ратификации подписанного в 2013 году соглашения о торговле услугами, которое является составной частью рамочного соглашения 2010 года. Согласно этому документу Китай открывает тайваньским инвестициям 80 секторов услуг, в обмен получая доступ в 64 сектора. Новый шаг в сторону объединения вызывал новые беспорядки. Многие тысячи молодых людей участвовали в митингах и демонстрациях. Дело дошло до продолжавшегося две недели захвата здания парламента.
"Движение подсолнухов", как назвали тайваньский вариант очередной "цветной революции", к лету сошло на нет, но может вспыхнуть в любой момент. События в Гонконге способны стать удобным поводом. Ведь у "подсолнухов" и "зонтиков" есть много общего. Во-первых, участников этих движений объединяет недоверие к Пекину. За годы раздельного развития у многих жителей островов Гонконг и Тайвань возникли "гонконгская" и "тайваньская" идентичности. Их носители согласны пользоваться благами экономических отношений с Китаем, но не хотят встать на его нынешнюю ступень политического развития, которая отличается как от действующих в Гонконге британских законов, так и оставшихся в Тайбэе некоторых американских норм политической жизни. Во-вторых, на Тайване, несмотря на отсутствие дипломатических отношений, активно действуют американские "культурные центры", НПО, фонды. Число тайваньских студентов в американских университетах за последние годы сократилось вдвое, но, все равно, несколько поколений людей, которым привили "американские ценности", — это серьезный ресурс. Впрочем, и на Тайване можно получить соответствующую подготовку. Главарем движения "подсолнухи" был студенческий лидер Чэнь Вэйтин. А его наставник — один из руководителей демонстраций на площади Тяньаньмэнь в Пекине Ван Дань, которого ЦРУ переправило в Тайбэй, где он преподает в университете Цинхуа.
Еще одно и, пожалуй, главное сходство событий в Гонконге и на Тайване состоит в том, что их участников используют в большой игре против Китая. Игра эта называется "Поворот к Азии" и была провозглашена как главная внешнеполитическая доктрина США президентом Бараком Обамой в 2011 году. Она предусматривает сдерживание Китая, превращение его в главного конкурента США в экономике, финансах, мировых делах. Составная часть данной стратегии — не допустить создания интеграционной группы "Большой Китай", включающей специальные административные районы Гонконг и Макао, Тайвань, а также Сингапур и другие страны Юго-Восточной Азии с мощными общинами "заморских китайцев".
Самый эффективный способ сорвать планы Пекина — поощрять сепаратистские настроения, в том числе на Тайване и в Гонконге. Вот почему в экспертном сообществе следят за "подсолнухами" и "зонтиками", со страхом ожидая 2016 года, когда на Тайване произойдут парламентские и президентские выборы. На волне антикитайских настроений, которые усилятся после событий в Гонконге, к власти вполне может прийти Демократическая прогрессивная партия, которая открыто провозглашает сепаратистские лозунги. Последствия объявления "независимости" легко предсказать — еще в 2005 году в КНР был принят закон о борьбе против сепаратистов, допускающий применение военной силы. Но судьба миллионов жителей Тайваня, как и Гонконга, вряд ли волнует специалистов по "цветным революциям", что лишний раз доказывает пример Украины. Главных смутьянов переправят в Америку, остальных будет ждать участь китайских "хунвэйбинов", которых использовали в качестве разовых "соломенных лаптей для ходьбы по грязи" и затем выкинули. Прелесть "цветных революций" в том, что большинство их участников очень молоды, они или не знают об участи своих предшественников, или надеются, что уж с ними, такими современными и прогрессивными, подобным образом поступить не могут.
Так за кем будущее?
Или почему не победит «революция зонтиков»
Шедшие в Гонконге с 27 сентября массовые протестные акции под лозунгом "Occupy Central" (Центральный квартал, где расположены здания органов власти), во всём мире рассматривается как ещё одна "точка управляемого хаоса", созданная в интересах "империи доллара". Такая же, как Афганистан, Сомали, Ирак, Ливия, Сирия или Украина. И если операция американских спецслужб, уничтоживших в ходе событий 11 сентября 2001 года несколько сотен граждан США, предшествовала вторжениям в Афганистан и Ирак, то нынешним гонконгским волнениям предшествовала явно "тренировочная" акция "Occupy Wall Street", начатая еще в сентябре 2011 года и множество её "клонов" в других странах мира.
Но в гонконгском случае, похоже, количество было готово перейти в качество. Поскольку под вполне реальной угрозой "цветной революции" оказался один из крупнейших финансовых центров не только азиатско-тихоокеанского региона, но и всего мира. И нельзя сказать, что неожиданной — еще в августе под требованием провести прямые выборы местных органов власти поставили свои подписи более ста тысяч человек. Продление Пекином "переходного периода", в течение которого главу администрации Гонконга избирает коллегия выборщиков из 800 человек, с 10 лет сначала до 15, а затем — и до 20, то есть до 2017 года, разумеется, может быть оспорено населением данной территории.
Но поводом (не причиной, а именно поводом) для протестных выступлений стала избирательная система Гонконга, практически идентичная избирательной системе США (где президента также избирает коллегия выборщиков) и, отчасти — Великобритании (где Палата лордов является аналогом коллегии выборщиков). Видно, что для англосакса здорово, то китайцу (или гонконгцу?) смерть.
Но если бы не отсутствие прямых выборов, то наверняка нашёлся бы и иной предлог для протестов. Вспомните, как Россию "прессовали" то за "нарушение прав детей на усыновление гражданами США", то за запрет гей-пропаганды — пока, наконец, все эти темы не были закрыты темой Украины, Крыма и "российской агрессии"? У "вашингтонского обкома", а следовательно — и у подконтрольных ему глобальных масс-медиа, та же "логика управдома", что и у героини Нонны Мордюковой в комедии "Бриллиантовая рука": "Россия запрещает усыновление детей. А этот странный запрет гей-пропаганды? И мы совсем не удивимся, если выяснится, что она сбила "Боинг" и ввела свои войска на Украину!.."
Кстати, основной движущей силой "Occupy Central" в Гонконге, является молодой "офисный планктон" — разумеется, не весь, но та его часть, которая связана с "долларовым сектором" глобальной экономики. А эта часть в любом крупном финансовом центре по определению не маленькая. И её свобода, её права, её уровень жизни напрямую зависят от того, как себя чувствует Его Величество Доллар. И эта часть готова на многое, если не на всё, чтобы сохранить нынешний статус-кво, при котором американская валюта обслуживает 80-85% мировых транзакций. Короля играет свита. И среднестатистический Джим Во из Гонконга, работающий менеджером хедж-фонда из структур Bank of America или Goldman Sachs, будет землю грызть, чтобы эти структуры не рухнули.
А Китай и Россия, вместе с другими странами БРИКС и "третьего мира" в целом, за последние годы активно работают именно против "империи доллара". Последним шагом стал саммит БРИКС в Бразилии, на котором было принято решение о создании нового международного расчетного центра в Шанхае. Не в Гонконге, заметьте, а в Шанхае. Эти моменты, эти угрозы воспринимаются на подсознательном уровне. А преобразовать такого рода восприятия и страхи в публичные и массовые протесты — уже техническая задача для специалистов соответствующей квалификации.
Пока трудно сказать, насколько "выборная тема" в Гонконге была связана с интересами конкурентов из "империи доллара", а насколько — с интересами партнеров, скажем, из той же Великобритании. Или из других стран мира, не исключая сами США.
Но ясно одно: ставить знак равенства между украинским "евромайданом" и гонконгским "Occupy Central" не стоит. Да, это феномены внутри одного рода "цветных революций", но разных видов. Даже все 7 миллионов гонконгцев, самых образованных и самых англоязычных, для полуторамиллиардного Китая — вовсе не то же самое, что 7 миллионов "западенцев-галичан" для 40-миллионной Украины. Так что исход гонконгских протестов изначально был "немного предсказуем".
Это была не буря в стакане воды, но и не седьмой вал в открытом океане, готовый потопить китайскую "джонку". Скорее — одна из последних ставок со стороны тех, кому не по душе смещение финансового центра планеты из Нью-Йорка в те же Шанхай, Гонконг и Сингапур. Но с этим ничего не поделаешь. Китайцы работают, производят товары, а теперь — и технологии. Американцы же в основном печатают "пустые", ничем в реальности не обеспеченные доллары, то есть, живут угрозами и обманом.
Так за кем, по-вашему, будущее?
Источник Газета «ЗАВТРА» , Выпуск №41 (1090) , zavtra.ru 9 октября 2014
|
