Импортозамещение — не цель, а результат

Импортозамещение — не новое слово в российском экономическом лексиконе. После дефолта 1998 года оно вошло в оборот и довольно быстро наполнилось материальным обеспечением.

С наступлением жирных нулевых термин вышел из употребления, а обозначаемый им процесс приказал долго жить. В результате в 2013 году Россия ввезла машин, оборудования, транспортных средств на 150 миллиардов долларов, в 15 раз больше, чем в 2000-м, продовольствия — в 6 раз.

Совершить рывок за два-три года

Сейчас в половине отраслей, по признанию министра промышленности и торговли Дениса Мантурова, импорт составляет свыше 50 процентов от общего объема продаж.

В тяжелом машиностроении и того больше — от 70 до 80 процентов, фармацевтике — 80-90, в авиации на борта зарубежного производства в прошлом году пришлось 95 процентов всех перевозок. Это в стране, которая считает себя авиационной державой.

Не лучше и в сельском хозяйстве. Мяса мы производим в 6, молока — в 4 раза меньше, чем в 1990 году. Закупаем за рубежом говядину, свинину, мясо птицы, рыбу, молоко и молочные продукты, масло, сыры, картофель, помидоры, лук, чеснок, огурцы, яблоки и даже подсолнечное масло.

Каким образом в данных условиях решать проблему импортозамещения? Ответы на этот вопрос были предложены на Государственном совете по экономике, прошедшем в Кремле 18 сентября. Тон ему задало заявление Владимира Путина: «За предстоящие полтора-два года необходимо совершить настоящий рывок в повышении конкурентоспособности российского реального сектора, сделать то, на что раньше потребовались бы, может быть, даже годы».

Стилистика, хотим мы того или не хотим, вызывает исторические параллели и, безусловно, содержит мобилизационный заряд. Речь идет о формировании такой экономической политики и стратегии, при которой все усилия федеральных и региональных органов власти переориентируются на развитие реального сектора.

Причем делать это нужно в ситуации, когда российская экономика находится в перекрестье трех кризисов — структурного, циклического и санкционного, усугубляемых нашими собственными болячками. Мы в стагнации, и спор в правительственных кругах идет только о том, перейдет ли она в рецессию или останется на длительный срок в рамках, деликатно выражаясь, нулевого роста.

В отличие от кратковременной эйфории российского общества относительно того, что санкции — это подарок отечественной промышленности и АПК, в управленческих инстанциях, по наблюдению директора Института экономики РАН Руслана Гринберга, возникают панические настроения. Подсчитали — прослезились при мысли, что импортозамещением придется заниматься по всему фронту товарных позиций.

Конечно, это и невозможно, и абсолютно неприемлемо. Потребуется выбор стратегических приоритетов, оптимальных механизмов и направлений. Значит, смена вех экономического развития неизбежна, как бы того кто-то ни хотел. Иначе нас сомнут, ибо демонизация России главным носителем демократии на планете продолжается. Поэтому мне кажется, весьма простодушным заданный премьеру на недавнем инвестфоруме в Сочи одним из капитанов бизнеса вопрос: что сделать, чтобы стихли разговоры о возврате к «мобилизационной экономике»?

В это понятие, разумеется, каждый вкладывает свое содержание. Одно бесспорно: пробежать за два-три года расстояние, на которое в обычных условиях уходит времени на порядок больше, без мобилизационных усилий на всех уровнях власти и экономики невозможно. При сохранении прежнего курса и основных принципов макроэкономической политики такая задача вряд ли решаема. Нужны большой объем ресурсов, высокая степень государственной поддержки и новые подходы госуправления. Все ли звенья государственной машины готовы к этому? Дорожную карту еще предстоит выработать.

Стимулирование внутреннего спроса

Позиция руководства страны обозначена более чем ясно. О корректировке нынешней экономической модели Президент говорит не впервые. В феврале, например, он признал, что имевший место до того рост экономики являлся по сути функцией от роста цен на энергоносители, и этот источник в известном смысле исчерпан. В 2014 году темпы роста ВВП, по прогнозам Минэкономразвития, составят около половины процента (чуть больше 1 процента в среднем за последние пять лет).

Владимир Путин назвал первоочередные шаги — обеспечение доступности кредитов и новые конкурентоспособные по мировым стандартам условия финансирования бизнеса, развитие инфраструктуры, подготовка квалифицированных кадров для реального сектора.

С этими посылами совпадают основные принципы новой модели экономического роста, которые сформулировал губернатор Белгородской области Евгений Савченко в докладе на вышеупомянутом Госсовете. Они базируются на продуманном импортозамещении и активном стимулировании внутреннего спроса и потребления.

Определены конкретные механизмы ее запуска. Это доступ к инвестиционным ресурсам под 3-4 процента годовых на основе институтов развития, реализация проектов в формате проектного финансирования с долей участия их инициаторов от 15 процентов стоимости, компенсация третьей части инвестзатрат после выхода проекта на запланированную мощность, увеличение доли отечественных товаров в структуре товарных ресурсов в торговле. При оптимальном масштабе импортозамещения в 100 миллиардов долларов (4 триллиона рублей) за 2-3 года можно будет создать 1 миллион новых рабочих мест и получить дополнительно налогов на 0,5 триллиона рублей.

Предложены два проекта-драйвера экономического роста на ближайшее десятилетие. Первый — строительство современных автомобильных дорог протяженностью 50 тысяч километров, соединяющих областные и большинство районных центров. Второй — масштабное возведение индивидуального жилья и сопутствующей инфраструктуры с вводом каждый год до 1 миллиона домов.

В таких подходах позиции власти и крупного российского бизнеса, действующего в реальном секторе, близки. Но чтобы их воплотить в жизнь, нужно устранить дискриминационные отношения между кредитными финансовыми организациями и предприятиями промышленности, сделать денежные ресурсы доступными для бизнеса. Это упирается в сбалансированный валютный курс — главный фактор конкурентоспособности, налоговое законодательство (все активнее звучат предложения по замене НДС налогом с оборота), решение проблемы хронического недофинансирования науки (за счет привлечения ресурсов крупных компаний и корпораций) и, наконец, переход на проектно-целевую модель управления как в экономической, так и гуманитарной сферах.

Все просто и одновременно сложно, так как придется отказаться от целого ряда исчерпавших себя экономических решений и укоренившихся догм «вашингтонского консенсуса».

Как финансовые власти (Центробанк и Минфин) реагируют на запросы реального сектора экономики, руководителей регионов и Правительства РФ?

ЦБ только за этот год три раза повысил процентные ставки в общей сложности более чем на 60 процентов. Каждый лишний рубль выводится за границу, благодаря чему в текущем году Резервный фонд увеличился на 18,5 процента. Нацеленность на сдерживание инфляции путем сжатия денежной массы себя не оправдывает, лучше всего с нею бороться путем повышения эффективности производства. Это немыслимо без его роста и внедрения новых технологий, напоминает советник Президента Сергей Глазьев.

Камень преткновения — недоступность для промышленности кредита. Введение санкций, уверен он, дает уникальный шанс заместить внешние источники кредита внутренними и создать суверенную финансовую систему, ориентирующуюся на развитие собственного производства. Пока финансовый блок не примет конкретных мер по расширению денежной массы никакого импортозамещения не состоится. По большому счету вопрос стоит о замещении импорта не только и даже не столько товаров, сколько финансов, а именно — внешних кредитов.

Суверенитет и инфраструктура

Как воспринимает реальный сектор задачу импортозамещения в чисто практическом преломлении? Об этом шла речь на прошедшем в ТПП РФ заседании профильной секции Московского экономического форума, где собрались политики, ученые и представители промышленности.

Бесспорно, что в выборе приоритетов нужно исходить из того, что импортозамещение должно в первую очередь обеспечивать суверенитет и инфраструктуру России. Речь о национальной расчетной системе, программном обеспечении, антимонопольной политике. В Минэкономразвитии, прежде всего, ориентируются на компенсацию замещения критических импортных технологий. Это электронно-компонентная база, наукоемкое станкостроение, инструментальная промышленность, оборудование для нефтегазового комплекса, производство катализаторов для химии и нефтехимии.

«У нас есть все для динамичного развития — земля, люди, традиции производства, огромный внутренний рынок и доступ на внешние рынки. Не хватает только грамотной экономической политики, без которой модернизировать производство нельзя», — считает президент Промышленного союза «Новое содружество» Константин Бабкин. Ее три кита: ориентация на внутренний экономический спрос, длинные деньги для среднего бизнеса, проектное финансирование.

Политика импортозамещения требует смягчения груза чрезмерных издержек на экономику в виде коррупции и произвола монополий, модернизации инфраструктуры в широком смысле этого слова, разумного протекционизма, дополнил его директор Института проблем глобализации Михаил Делягин. Возможности девальвации рубля как средства предотвращения экономического спада уже исчерпаны. Для поддержания экономики необходимо повышать везде, где можно, ввозные пошлины, а где нельзя — вводить стандарты и техрегламенты. И, кроме того, формировать дополнительные прямые стимулы к технологическому прогрессу, принуждая к нему умных экономическими методами, а всех остальных — административными.

Отдельный вопрос — ВТО. Введение санкций против России показало, что его механизмы оказались нежизнеспособными в условиях текущей политической ситуации, а либеральная экономика и свободная торговля — вещи несовместные. Потому и раздаются голоса, что санкции можно квалифицировать как форс-мажор, во время которого не действуют правила ВТО. Присоединение нашей страны на невыгодных условиях лишь усугубило положение российской экономики. Проиграли и бизнес, и население, не дождавшееся обещанного снижения цен на товары.

Взять ситуацию на рынке продовольствия. Отечественная сельхозпродукция, теперь уже всем очевидно, часто не конкурентоспособна по сравнению с зарубежной лишь потому, что во всех государствах агросектор получает на порядок большую господдержку. Сейчас, например, российские молочные компании проигрывают белорусским, у наших соседей высокий уровень господдержки, контроль за уровнем издержек и ценами на инфраструктурные услуги.

И даже в таких условиях российские сельхозтоваропроизводители добились большого успеха по импортозамещению. Всего за 5-7 лет птицеводство в 2,5 раза увеличило производство мяса курицы и закрывает потребности в нем уже на 90 процентов. Свиноводство, которое, надо сказать, два года назад было на грани краха, получило поддержку государства и воспряло. На очереди молочное животноводство, плодоводство, овощеводство, включая тепличное хозяйство. Инвестиции в защищенный грунт, площадь которого сократилась за двадцатилетие вдвое, только начинают подтягиваться.

В условиях нехватки ресурсов нельзя разбрасываться, предупредил председатель Наблюдательного совета ГК «Белая Дача» Виктор Семенов. К сожалению, сегодня АПК зависит от зарубежных ресурсов по целому ряду ключевых позиций, и прежде всего по технологиям, кормовой базе. Потеряно племенное животноводство, поэтому «родительское стадо» завозится из-за бугра. К разговорам о том, что санкции вот-вот отменят, отношение нервное. Нужно создать по секторам «дорожную карту», поскольку сельхозтоваропроизводители хотят знать, что будет завтра. Ведь если санкции через полгода снимут, то сегодняшние инвестиции попадут в западню.

Риски и шансы

Еще один интересный вопрос — ситуация с торговыми сетями. Зампред Комитета ГД по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Николай Арефьев обратил внимание на то, что 90 процентов их принадлежит иностранцам. Они не берут отечественную сельхозпродукцию: «В августе я проехал Калмыкию, Астраханскую и Волгоградскую области. Видел, как наши крестьяне в самодельных палатках вдоль дорог торгуют экологически чистыми арбузами, баклажанами, перцами, а мы в супермаркетах покупаем навезенного нитратного добра. На руку иностранным торговцам и закрытие колхозных рынков и малого торгового бизнеса. Не национализировать ли нам тогда торговлю?».

В оборонном комплексе основные проблемы импортозамещения связаны с технологическим оборудованием, высокоточными станками, производство которых в нашей стране фактически потеряно, некоторыми видами материалов и комплектующими, рассказал президент Института национальной стратегии, председатель президиума Экспертного совета Военно-промышленной комиссии при Правительстве РФ Михаил Ремизов. В ОПК пока контролируется линейка финальной продукции, в отличие от гражданского сектора, в котором во многом потерян рынок конечной продукции.

Высокотехнологичная промышленность косвенно уже затронута санкциями. Самолет «Суперджет-100», в значительной мере состоящий из зарубежных комплектующих, сталкивается пока не с кризисом поставок, а с кризисом доверия покупателей. Опасаясь рисков непоставок комплектующих, они боятся заказывать новые машины. На проект делалась колоссальная ставка. Короче, сложили все яйца в одну корзину.

Как сердцевину импортозамещения охарактеризовал развитие науки и технологий академик РАН Евгений Примаков. Его поддерживает председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов: «Опережающее импортозамещение невозможно без восстановления технологического суверенитета, поэтому следует поставить эту цель в законе о промышленной политике». Импортозамещение — крайняя необходимость, но не поход к изоляционизму, напоминает известный экономист Юрий Болдырев: «Мы должны воспринимать оттуда (из западной культуры. — Л.Г.) то, что эффективно, а не то, что нам навязывают».

Удивительно, но наше правительство, проводящее до сих пор политику широко открытых в мировую экономику дверей, принимает постановление, в котором по 66 важным транспортным позициям ограничивает наши закупки двумя адресами — Беларусью и Казахстаном. Вряд ли это пойдет на пользу экономике. С другой стороны, странно продолжать завозить на территорию страны автомобили из Германии и Чехии в то время, когда российские предприятия, собирающие иномарки, работают по одному дню в неделю. Пренебрегая своими рабочими местами, мы загружаем чужие.

Два аспекта есть у проблемы импортозамещения. С тактическим все очевидно. Стратегический же заключается в том, что импортозамещение — не цель, а результат экономического развития страны. Это стало лейтмотивом большинства выступлений. Главный упор нужно делать не на собственное производство конечной продукции, а на то, что делает возможным ее производство — высокоточное станкостроение, семеноводство, агрокультуру и так далее. Шансов на успех столько же, сколько и рисков, — таков вывод аналитиков.

Как ни печально, пожалуй, лишь в двух отраслях (продовольствия и легкой промышленности) Россия сегодня сможет быть полностью независимой от зарубежных поставок. Остальные требуют реиндустриализации и модернизации. И не санкции тому причиной, а сложившаяся экономическая модель. Санкции — тот самый жареный петух, который нас клюнул и с неумолимостью стрелки компаса показал вектор правильного движения. Такая страна, как Россия, просто не может зависеть от доброй воли своих партнеров в жизнеобеспечивающих параметрах. Поэтому выход один: не роптать на отсутствие пармезана и хамона, а наращивать собственную промышленную и технологическую самодостаточность.