|
putnik1.livejournal.com 06.03.2015 15:41
На днях СБУ и карательные батальоны устроили тотальную зачистку г. Мариуполь. По сообщениям СМИ, «в городе хватают всех, кто не так посмотрел, не так сказал. Стукачи разгуливают по рынкам, ездят в маршрутных такси, подслушивая разговоры пассажиров». Всего за несколько дней в городе арестовано более 100 человек... В частности, в документе рекомендовалось сделать из Мариуполя «пилотный проект военно-гражданской администрации».
Работа по созданию т. н. "системы тотального контроля", предполагающая превентивные задержания и наказания за "пассивное сопротивление" (разговорчики, скрытое недовольство, неучастие в активной поддержке хунты) на территории Руины, под эгидой и присмотром американских специалистов, проводится давно. Это не секрет.
Не секрет и внедрение "научных" методик доносительства по местам работы, а также членами семей на близких. Так что, данный документ свидетельствует всего лишь о том, что нулевой цикл пройден и "пилотные проекты" связываются в единую цепь. А почему лабораторией стал именно Мариуполь, надеюсь, понятно без объяснений.
От себя добавлю, что примерно полгода назад уважаемый niko_novorossia прислал мне небольшой социально-фантастический рассказ. На рецензию, как старшему возрастом и опытом. И я, прочитав, посоветовал с публикацией погодить. Но сейчас, думаю, можно. Еще чуть-чуть, и авторский вымысел окончательно станет т.н. "реальностью гротеска", а это уже совсем иной жанр:
Оригинал niko-novorossia.livejournal.com 05.03.2015 01:25
Этот фантастический рассказ был написан ещё осенью (признаюсь, сюжет навеяло рассказом Лукьяненко). Но сразу после написания он ушёл "в стол" - даже мне, его автору, некоторые моменты показались преувеличенными. Но прошло несколько месяцев - и.....
Слухи о том, что в Николаеве, на территории полуразвалившейся Украины, действует какая-то странная клиника (якобы похожая не то на концлагерь, не то на психушку), доходили до сербских политиков уже не раз. Сербы пытались списаться с руководством этого загадочного заведения по интернету и на правах настоящих европейцев выяснить сферу их деятельности, однако их попытки не увенчались успехом: кроме «Слава Украине!», от украинских медиков-новаторов ничего добиться не удалось. И тогда стало очевидно: необходимо отправлять в медучреждение комиссию, которая на месте выяснит все детали. Украинский Минздрав уведомили о времени прибытия, сформировали комиссию из числа советских и украинских иммигрантов, владеющих украинским языком (ибо на русском гордые незалежные граждане говорить отказывались, а английского так и не выучили) – и комиссия выдвинулась в путь.
…И вот микроавтобус с иностранными номерами затормозил у ворот того самого засекреченного заведения.
Делегаты шумно выгрузились, принялись расправлять смятую одежду, доставать фотоаппараты, разминать затёкшие ноги. В этот момент из калитки, с территории клиники, вышла женщина. С первого же взгляда было видно, что с ней что-то не так: ввалившиеся щёки, блуждающий взгляд, резкие, лихорадочные движения. Длинные светлые волосы были собраны в растрёпанный, неопрятный хвост. Делегаты проводили женщину удивлёнными взглядами…
На проходной их уже ждал главврач. Это был мужчина в возрасте, похожий на Пацюка из «Ночи перед Рождеством» – с висячими усами и тщательно выбритым оселедцем, и в белом халате-вышиванке, из-под которого виднелись ноги в красных атласных шароварах. Судя по внушительной длине оселедца, главврач был патриотом со стажем. Делегаты переглянулись.
– Пан Горобченко, а вот только что с вашей территории вышла такая странная женщина с длинными волосами, это ваша… э-э-э… пациентка? – поинтересовался руководитель делегации.
– О да! Это наша местная знаменитость – сепаратистка, коммунистка, известная в городе пророссийская активистка. Приходила проведать ребёнка. С ней было сложно, но мы справились! Впрочем, пройдёмте ко мне в кабинет и спокойно поговорим.
Делегация вслед за главврачом проследовала по аккуратным садовым дорожкам к 3-этажному кирпичному зданию. Невдалеке, за кустами цветущей форзиции, виднелась детская площадка. Современные качели были нарядно раскрашены в жёлтый и голубой.
…Главврач гостеприимно распахнул перед гостями дверь своего кабинета. Делегаты вошли и расположились на кожаном диване и креслах.
Кабинет был обставлен неожиданно дорого: кожаный мягкий уголок, мебель натурального дерева, высокие цветы в напольных вазонах – драцены, пальмы, лимонные и мандариновые деревья. Стены были увешаны всевозможными дипломами, лицензиями и грамотами. На некоторых из них, более ранних, фамилия Воробьёв была от руки исправлена на Горобченко. Делегат, рассматривавший дипломы, вопросительно посмотрел на пана Воробьёва-Горобченко.
– Ну… – развёл руками врач. – А что остаётся делать, если с родительской фамилией так не повезло? Не годится мне, украинскому патриоту, носить ватную фамилию. Что делать, поменял!
– И в паспорте?
– Обязательно, в паспорте в первую очередь! Да что фамилию – я добился, чтобы мне название улицы поменяли! Пришлось, правда, договориться с хлопцами, чтобы засунули пару человек в мусорный контейнер – для сговорчивости. А то начали мне в мэрии какое-то там «братские народы», «многовековая история»… А я жил, понимаете ли, на Московской улице. Позор какой, представляете? Что мне оставалось делать? Зато теперь живу на улице Бандеры, – похвастался главврач. – Впрочем, что мы всё обо мне да обо мне? Давайте наконец перейдём к моей клинике, к творению рук моих – к моему Центру патриотической репродукции!
– Да, расскажите, – закивали делегаты.
– Ну, значит, история такая. Как вы знаете, нашу европейскую державу Украину сильно потрепало в борьбе с москальским агрессором. Сколько земель потеряли, а населения сколько! А сколько к нам вернулось с АТО инвалидов – без рук, без ног, слепые, контуженные. Молодой хлопец – уже инвалид. Кто за него замуж пойдёт? Кто ему детей родит? Кто будет его обеспечивать, лечить? Кто, извините, будет ему утку подносить и с ложки кормить? Государство? А откуда государству столько денег набраться? МВФ-то не резиновый. А герой же работать не может – значит, даже пенсию себе не заработает. С этим надо было что-то делать. И вот я решил запустить такой проект – Центр патриотической репродукции, – пан Горобченко обвёл аудиторию взглядом и сделал небольшую паузу.
Гости напряжённо слушали.
– Суть этого Центра заключается в том, что мы помогаем нашему пострадавшему государству быстро восполнить потери населения. При этом, благодаря новаторскому подходу, государство гарантированно получает детей – уже готовых патриотов. Схема такова: каждая гражданка детородного возраста, начиная с совершеннолетия, обязана раз в 5 лет отбыть 1 год в нашем центре, забеременеть от ветерана АТО и родить ребёнка. Затем ребёнка у неё изымают и помещают в наш специальный патриотический интернат, а мать отчисляет из своего заработка деньги на его содержание, типа алиментов. А ребенок, в свою очередь, по достижению 18-летия обязан пожизненно содержать своего отца-инвалида. Гениально, правда?
Потрясённая делегация молчала.
– А каких женщин вы к этому привлекаете? Только сепаратисток, или патриоток тоже? – спросил Юрий Иванович – уроженец Днепропетровска, эмигрировавший в 90-е годы.
– Всех, абсолютно всех! И вы знаете, я вам хочу сказать, что патриотки, например – они сами очень активно принимают участие в нашем проекте. Устраивают дома, в семье, праздник перед тем, как лечь в наш Центр – гости пируют, веселятся, желают будущей маме лёгкой беременности и родов. Как проводы перед армией. Женщина прощается с мужем, с родственниками, с детьми и приходит к нам. Она понимает: стране нужно, стране необходимо, страна просит о помощи. Если не мы, то кто? Вот с этими женщинами, конечно, очень легко работать.
– Тогда зачем же вам активистки Антимайданов?
– О, это тоже весьма мудрый и продуманный шаг, молодой человек! Вы задали очень правильный вопрос, и я на него отвечу. Дело в том, что, во-первых, мать – она и есть мать. Даже если она сепаратистка ненормальная – то она всё равно привязана к своему потомству. И если она родила ребёнка, и он содержится тут, у нас – то всё, у неё связаны руки. Она этого ребёнка обеспечивает, она его проведывает, она по нему скучает, и она больше не полезет в политику и не станет участвовать во всяких там акциях, потому что понимает – мы ей запретим видеться с ребёнком. А это для всякой матери, даже для сепаратистки, страшнее смерти.
Во-вторых, это психологический момент принуждения. Эти предательницы, эти враги Украины должны понимать, осознавать, что они ничто, что их сломали через колено. Держава сказала – держава сделала. Всё. А их какое-то там мнение, какой-то русский язык, какие-то там пророссийские взгляды – это пыль, это не имеет никакого значения. И это тоже очень важно. Такой морально подавленный человек, он больше не полезет в политику, в партизаны, в подполье; он уничтожен. Это нам сейчас крайне необходимо.
И, наконец, дети таких женщин, они подрастут, мы сделаем их настоящими патриотами в нашем интернате – и они потом своих сепаратистских мамаш уже сами научат, как надо любить нашу славную Украину. Понимаете? А мать за своего ребёнка на что хочешь пойдёт. Дети подрастут, это же быстро, это буквально несколько лет – и их колорадские мамаши первыми начнут кричать «Слава Украине!», понимаете, о чём я? Это гениальный метод, совершенно гениальный! И заметьте, без всяких лагерей, ссылок, без пыток и расстрелов – мы же европейская страна! – без всего этого варварства мы буквально за несколько лет перевоспитаем огромное количество женщин и вырастим целое поколение настоящих патриотов!
– Почему же все эти женщины не уехали? – пожал плечами руководитель группы.
– А куда они уедут? – хохотнул Горобченко. – На восточной границе – стена, на западной – визы. Кстати, вы случайно не знаете, почему у нас до сих пор нет безвизового режима с Европой? Вот и я не знаю, прямо даже странно, вроде бы ещё в 2015 году обещали сделать... Ну, одним словом, в любом случае они уже невыездные, эти колорадские бабы. Должен же кто-то отвечать за преступления кремлёвского режима? Развалили страну, теперь пусть расхлёбывают. Майдан вообще Путин организовал, чтобы пол-Украины у нас отхватить. Конечно, а вы разве не знали? Ну, то-то, теперь знать будете… А то сидите там в своих Европах, вообще в геополитике не разбираетесь. В общем, такие дела, никто уже из Украины никуда не едет. Вы смеётесь, что ли, такие вопросы задавать – почему не уехали? Да если сепаратисты разъедутся, сколько у нас тут вообще населения в Украине останется? Миллион??? Нет уж, пусть сидят, работают, налоги платят и рожают нам патриотов по Госплану!
– А у патриоток вы тоже изымаете детей? – примирительно спросил Юрий Иванович, чтобы вернуть главврача, который начал слишком уж кипятиться, в русло мирной беседы.
– Обязательно. Тут уж, как ни жаль, хоть я и понимаю, что такая мама ребёнку плохого не сделает, но таковы требования Госпрограммы: все дети этого проекта должны воспитываться в нашем интернате, по специальным методикам. И, к счастью, наши патриотки это понимают, они не спорят, не пытаются ребёнка выкрасть или со мной договориться – надо, значит надо. Родила, оделась и пошла домой к мужу. Всё.
Потрясённые делегаты слушали главврача и лишь изредка переглядывались. Главврач же, приняв их молчание за одобрение, продолжал:
– Вот вы вначале спросили насчёт той светловолосой сепаратистки. Понимаете, на самом деле все эти ватники – они же с самого начала были у нас на карандаше. Все эти их митинги, акции, пикеты – везде шла видеофиксация, работали сотрудники СБУ. Уже давно всех вычислили и занесли в специальные списки. Горячая линия СБУ у нас разрывалась: благонадёжные граждане сообщали о фактах сепаратизма в своём бытовом окружении – среди соседей, сотрудников – и мы таким образом тоже собрали очень внушительную базу. А соцсети? Это вообще золотое дно. Эти бабы там умничают, высказываются, а мы записываем. Одним словом, через наш центр рано или поздно пройдут все сепаратистки, это я вам гарантирую. Все уже внесены в план. Вот эта светленькая – такая гордая была, боевая. А сейчас ничего, попритихла. Родила нам мальчика, Остапчика.
– И с кем же вы её… скрестили? – осипшим от волнения голосом спросил руководитель.
– Ну, как вы грубо выражаетесь… Отец мальчика – очень героический хлопец, активист «Азова», потерял в Донецком аэропорту руки, ноги и зрение. Обрубок остался от человека. И вот приехал домой парень совершенно раздавленный. Жить не хотел. А теперь у него сын есть! Человек к жизни вернулся! Понимаете, то есть это психологически очень важный проект – мы дарим новую жизнь этим инвалидам, этим ветеранам, которые ещё совсем недавно думали, что их жизнь кончена.
Главврач закурил, откинулся на спинку кресла и замолчал. Сверху на него благосклонно взирал с портрета Степан Бандера. Делегаты молчали, осмысливая услышанное. Перед их глазами стояла эта явно повредившаяся в уме женщина, которую они встретили в начале визита. Руководитель между тем докурил, обвёл взглядом своих гостей и предложил:
– А пойдёмте, я покажу вам наш Центр?
Делегаты закивали.
…Вся группа вышла в коридор. Почти сразу им встретились 2 медсестры в халатах-вышиванках и веночках с лентами. Они тащили за две ручки какой-то эмалированный бачок. Пан Горобченко провёл гостей по длинному коридору с жёлтыми стенами и распахнул дверь в игровую комнату.
Большое помещение было оформлено в жёлто-голубых тонах: жёлтые занавески и светильники, голубые стены, вдоль которых висели портреты Бандеры, Коновальца, Шухевича, Гитлера, Яроша, Немцова, Новодворской. На толстом пушистом ярко-синем ковре сидела нянечка, всё в том же халате-вышиванке и также с надетым на голову маковым веночком. Вокруг неё копошились 10 малышей, возрастом от полугода до 2 лет. Все они были одеты в бодики, человечки и футболочки с вышиваночными орнаментами. У мальчиков постарше были уже выбриты оселедцы. Вокруг детей валялись жёлтые и голубые игрушки.
– Видите? – гордо подмигнул своим гостям главврач. – Цветовое оформление, одежда, причёски – всё формирует в ребёнке патриотическую картину мира. Ребёнок к этому привыкает с младенчества, это очень важно. Вот вы когда шли, могли заметить, что детская площадка у нас в парке покрашена исключительно жёлтой и голубой краской. То же касается клумб: у нас посажены исключительно жёлтые и голубые цветы – форзиции, нарциссы, тюльпаны, хризантемы, ирисы, лилии, васильки, вьюнки, незабудки, колокольчики. Никаких красных, розовых, белых, фиолетовых цветов – это отвлекает! А тут ребёнок вышел на прогулку – и он видит цвета своего флага на площадке, на клумбах, везде – это очень важно! Это, знаете ли, формирует в правильном направлении!
В этот момент динамик, висевший над дверью, зашипел, затрещал, и из него раздались звуки украинского гимна. Главврач вытянулся в струнку, приложил руку к сердцу, насупил брови и сосредоточенно запел. То же самое сделала нянечка.
Когда музыка смолкла, пан Горобченко улыбнулся и пояснил:
– Каждый час поём гимн. Тоже очень важная составляющая. Ребёнок слышит – ребёнок запоминает. Это не только у нас, это по всей стране так – включают по радио, по ТВ. Прервали фильм или передачу, включили народу гимн, все попели – потом дальше пошло кино. Это очень правильно, это объединяет нацию! Вообще, то, что дети слышат вокруг себя в таком возрасте – это предельно важно! Например, они у нас не знают ни одного русского слова. Всё общение идёт только по-украински. Все мультфильмы – на украинском. Радио – только украинское, песни – только украинские. Российских и советских мультфильмов мы им вообще не включаем, даже в переводе на украинский – ребёнок не должен даже визуально видеть российскую или советскую действительность. И эта методика уже приносит свои плоды! Сейчас уже детки постарше, дошкольники – если вы к ним обратитесь по-русски, они вас не поймут. То есть первые результаты моего проекта уже налицо, и это прекрасно! А вот пойдут в школу – и всё это ещё ярче проявится. Вы их спросите, что такое Россия – они вам не ответят! Они не будут знать такого слова, такого государства, понимаете? Это будет поколение совершенно счастливых людей!
А книги? Вот позвольте, я вам покажу, какие у нас тут книги. Вся литература, конечно, на украинском. Это всякие детские стишки, потешки – для самых маленьких. Все сказки мы обязательно адаптируем - вот, например, «Жёлто-голубая шапочка», понимаете, да? А вот, посмотрите, «Повстанська абетка» – это для подросших деток уже, и книга, я вам скажу, совершенно замечательная!
Делегаты по очереди пролистали книгу и с ужасом переглянулись. А главврач отдал жизнеописание Алярмика нянечке и повёл гостей дальше.
Они поднялись по лестнице на второй этаж. Судя по всему, там помещались беременные – они группами и поодиночке бродили по коридору, держась за поясницы или придерживая руками огромные животы. Все они были одеты в одинаковые жёлто-голубые махровые халаты, на которых на спине было вышито «Слава Україні – героям слава! Слава нації – смерть ворогам!». На голове у каждой женщины был веночек.
Внезапно в конце коридора послышались звуки борьбы, приглушённые крики – и делегаты увидели, как 2 здоровенных санитара с оселедцами, в шароварах и халатах-вышиванках поволокли куда-то молодую девушку. Она упиралась и кричала по-русски: «Не пойду! Уберите руки! Ненавижу вас, твари!!!»
Делегаты вопросительно посмотрели на главврача.
– Ещё одна сепаратистка, – устало вздохнул тот. – Новенькая.
– И что вы с ней сделаете? – с тревогой поинтересовался один из делегатов.
– Ой, да ничего особенного, – махнул рукой Горобченко. – Мы не применяем никаких агрессивных методов. У нас же стоит задача – получить здоровых детей, а не выбраковку. Нам нужны здоровые полноценные новорождённые, которые через 18 лет будут содержать своих отцов-инвалидов. А не калеки, которых самих придётся содержать. А это значит что? Значит, отпадают транквилизаторы, избиения, пытки. Мы же европейская цивилизованная держава! Вот, например, та, первая сепаратистка – просто с ней в палате круглосуточно находились несколько наших сотрудников. И как только она пыталась что-то вытворить – хватали за руки-ноги и держали. Так и додержали до самых родов. И с этой будет то же самое: подберём ей ветерана-инвалида, проведём оплодотворение, 9 месяцев подержим под контролем – и свободна на 4 года.
– А сепаратисткам разрешено заводить на свободе собственных детей?
– «На свободе», – обиженно проворчал Горобченко. – Как будто они тут в тюрьме, что ли? В принципе, никто им не запрещает, но вы понимаете, в чём тут дело – на содержание ребёнка в нашем интернате они отчисляют столько, что на обеспечение собственных детей у них денег почти не остаётся. В стране ведь кризис, вы же знаете. Вот, спасибо нашим зарубежным спонсорам, выделили денег на строительство моего центра, помогают, поддерживают. Но в целом у нас люди плохо живут, крайне бедно – да вы, наверное, сами увидели, до чего Путин нашу страну довёл. Поэтому для патриоток мы ввели субсидии, там получаются очень хорошие льготы на содержание детей. А на сепаратисток они не распространяются. Точнее, для сепаратисток вообще действует повышающий коэффициент. И это тоже огромный плюс нашей программы – мы свели к минимуму размножение колорадов. Они больше не плодятся бесконтрольно, понимаете? Просто не имеют возможности. Они приносят потомство, фактически, только у нас в центре, под нашим строгим наблюдением, ещё и сами же это оплачивают. Ну, конечно некоторые размножаются и вне интерната, но тут у нас всё под контролем - детские сады, школы, патриотическое воспитание, ювенальная юстиция, постоянные проверки. Когда видим, что ребёнок подвергается в семье пророссийской пропаганде, просто лишаем родительских прав и помещаем ребёнка в интернат либо в патриотическую приёмную семью.
- А как их мужья, родственники ко всему этому относятся?
- Ну, а что они могут сделать? Молчат... В тюрьму-то никому не хочется, - равнодушно пожал плечами Горобченко.
– Но послушайте, – начал вслух размышлять руководитель делегации. – Если вы говорите – каждые 5 лет, то уже через 10 лет на иждивении у каждой женщины будет трое несовершеннолетних детей, а через 15 – четверо. Откуда ей набраться столько денег, чтобы отчислять вам алименты на всех? Сами же говорите, что основная масса людей живёт в полной нищете.
– Вы знаете, тут я вам пока не скажу, – честно признался Горобченко. – Наш Центр существует всего немногим более 4-х лет, и мы сейчас только начинаем вызывать наших первых участниц на второй круг. Конечно, мы понимаем, что финансовые возможности граждан ограничены. Сейчас будем консультироваться с экономистами, с финансистами – как это всё организовать. Возможно, за каждого последующего ребёнка будут вводиться какие-то скидки.
…В этот момент с лестницы в коридор вбежала молодая черноволосая девушка. Она подлетела к Горобченко и радостно схватила его за руку:
– Ну, Опанас Тарасович, вот вы где, а я вас по всему корпусу ищу-бегаю! Пришла я, вызывали же? Я с вещами, можем сразу и приступать!
Горобченко расплылся в улыбке.
– Познакомьтесь, это Дарина. Одна из наших первых участниц. Очень сильно нам помогла, родила двойню, представляете! Вот время-то летит, Даринка, неужели уже 5 лет прошло?
– Прошло, Опанас Тарасович! Принимайте по второму разу! Я уж и дома со всеми попрощалась. Слава Украине! Кого вы для меня на этот раз подобрали?
– Примем, примем, золотко. Героям слава! Подобрали тебе замечательного парализованного героя, привезли его уже в гостевую, лежит, тебя дожидается. Сейчас вот закончу с гостями – и познакомлю вас. Ну, беги на пост, там тебя девчата оформят. Спасибо тебе, красота моя, и смотри мне, чтоб опять двойня была! А ещё лучше – тройня!
Дарина покраснела, захихикала и радостно, вприпрыжку, поскакала по коридору в сторону медсестринского поста.
– Видели? – главврача аж распирало от гордости. – Вот на таких всё и держится. Эта девушка, например, 2 мая 2014 года самоотверженно боролась против сепаратистов в Одессе. Помните, когда они забаррикадировались в Доме профсоюзов, напали на окруживших их патриотов и сами себя сожгли? Правда, она тогда была ещё школьницей, но помогала по мере сил – разливала коктейли Молотова, подносила патриотам камни, палки. А теперь вот эта девочка подросла – и вот так теперь на своём женском фронте, по своему прямому божьему предназначению, борется за светлое будущее нашей великой Украины.
Внезапно у главврача в кармане халата заиграл гимн Украины. Горобченко выудил мобильный и взял трубку:
– Олё! Да, на месте. У меня тут важные гости, европейская комиссия!
Горобченко помолчал, слушая собеседника, а потом перешёл на шёпот:
– Не пойму пока, зачем приехали – но, похоже, будут опыт перенимать. Даже украинский выучили специально, чтобы со мной пообщаться! Да-да, всё в силе, буду, мы уже заканчиваем! – добавил он уже громче.
Убрав телефон обратно в карман, Горобченко одарил посетителей лучезарной улыбкой:
– Простите – дела, планы, встречи. Скоро вынужден буду вас покинуть – еду на переговоры. Желаете ещё что-нибудь узнать?
– В общем-то, нет. Вы изложили нам достаточно информации. Мы всё увидели. Думаю, дальнейшее общение мы можем продолжить по интернету? – предложил руководитель делегации.
– О, разумеется. Возьмите мою визитку, и свяжемся. Надеюсь, что удивил вас! – надулся от гордости Горобченко.
– Удивили… – усмехнулся гость.
…Микроавтобус тронулся и затрясся по разбитой, давно не ремонтированной дороге. Делегация молчала, подпрыгивая на ухабах. Потом Юрий Иванович нарушил молчание:
– Ну, и что будем делать с этим Выбегаллой?
Руководитель пожал плечами. Шофёр включил радио, транслировалась какая-то весёлая мелодия. Вдруг ровно в 18:00 она прервалась, и из динамиков полись заунывные звуки украинского гимна. За окнами быстро темнело…
|
