|
www.csef.ru
Суть начатой либерально-буржуазными кругами — как доморощенными, так и закордонными — фальсификации российской истории в том, чтобы подменить наше общее прошлое, биографию народа, а вместе с ней — и биографии миллионов соотечественников, посвятивших свои жизни возрождению и процветанию нашей Родины, борьбе за её свободу от иноземного владычества. Фальсификация истории — это попытка наглой подмены самой России. Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Поэтому читатели «Правды» горячо одобрили опубликованную газетой в канун 70-летия начала Великой Отечественной войны статью фронтовика, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета Александра Огнёва и настойчиво рекомендовали газете продолжить публикацию его разоблачений фальсификаторов истории. Выполняя пожелания читателей, редколлегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А. В. Огнёва в пятничных номерах газеты.
Поражение Японии
Советский Союз внёс существенный вклад в разгром милитаристской Японии. В декабре 1941 года Рузвельт высказал пожелание нашему правительству о военном выступлении СССР против Японии. 17 июня 1942 года он снова призвал его начать совместные военные действия против неё, отметив, что «японское правительство, возможно, готовится к операциям против советского Приморья». Это соответствовало действительности, но провал плана «Барбаросса», наша победа под Москвой и Сталинградом охладили японских политиков. В октябре 1943 года Сталин сказал государственному секретарю Хеллу о готовности помочь союзникам разбить Японию.
Об этой настоятельной необходимости союзники говорили в 1943 году в Тегеране. Там Сталин заявил, что СССР может выступить против Японии через 6 месяцев после поражения Германии. В феврале 1945 года в Ялте он сократил этот срок до 3 месяцев. В июле 1945 года на Потсдамской конференции Трумэн говорил, что «США ожидают помощи от СССР». Сталин ответил, что Советский Союз будет готов вступить в действие в середине августа.
Военный министр США Стимсон 2 июля 1945 года в записке Трумэну так оценивал перспективу войны с Японией: «Начав вторжение, нам придётся… завершать его даже ещё более жестокими сражениями, чем те, которые имели место в Германии. В результате мы понесём огромные потери и будем вынуждены оставить Японию». Считалось, что только американцы могут потерять 1 миллион солдат. Конец войны виделся американскому командованию в 1946 или даже в 1947 году.
Японские милитаристы выполняли задачу сковывания большого количества советских войск во время войны СССР с Германией. Немецкий посол Отт писал Риббентропу: «Япония готовится ко всякого рода случайностям в отношении СССР для того, чтобы объединить силы с Германией». 15 мая 1942 года Риббентроп, отметив эффективность японской политики сковывания советских войск на Дальнем Востоке, подчеркивал, что «Россия должна держать войска в Восточной Сибири в ожидании русско-японского столкновения». В составе советских Вооружённых Сил было 5493000 человек, из них 1568000, то есть свыше 28%, находились на Дальнем Востоке и у южных границ СССР.
В «Истории войн» говорится: «Японский фанатизм лишний раз доказывал, что без огромных потерь Японию, которую защищали 2 миллиона стойких солдат, не завоевать и не покорить. Лидеры союзников... стремились как можно быстрее вынудить Россию вступить в войну с Японией, надеясь этим приблизить конец войны и избежать дополнительных потерь и материальных ресурсов». Не получалось у них завершить войну без участия Советского Союза.
Однако в «Истории войн» сделан странный, ничем не аргументируемый вывод: «Но соглашения в Ялте и Потсдаме были неуместными и наивными», ибо «недельное участие» СССР «в войне никоим образом не приблизило её конца». Представлять наивными таких выдающихся политиков, как Черчилль и Рузвельт, — это надо быть столь недалёким дилетантом, что дальше ехать некуда.
Советский Союз 8 августа 1945 года объявил войну Японии. После этого правителям Японии стало предельно ясно, что у них нет не только никакой возможности добиться перелома в войне, но и стало бессмыслицей даже простое её затягивание. На заседании высшего военного совета 9 августа 1945 года премьер-министр Судзуки заявил: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны». В послании «К солдатам и матросам» от 17 августа 1945 года императора Хирохито, являвшегося одновременно верховным главнокомандующим Японии, говорилось: «Теперь, когда в войну против нас вступил Советский Союз, продолжать сопротивление… означает поставить под угрозу саму основу существования нашей империи».
Как отметил А. Кошкин, у японского правительства были перед этим намерения «выторговать неучастие СССР в войне в обмен на добровольную уступку» Южного Сахалина и Курильских островов. Эти намерения остались только намерениями. Японское правительство отвергло Потсдамскую декларацию от 26 июля 1945 года, призывавшую Японию капитулировать. Кошкин в книге «Японский фронт маршала Сталина. Россия и Япония: Тень Цусимы длиной в век» (2004) отметил, что Сталин вступил в войну с Японией не только для того, чтобы возвратить нашей стране русские дальневосточные земли. Основным обоснованием было у Сталина выполнение союзнических обязательств и желание не допустить войска США к границам Советского Союза с Китаем и Кореей. Нынешняя напряжённая обстановка заставляет нас не забывать о геополитике. Сейчас Япония настойчиво претендует на Курильские острова.
Советские войска под командованием маршала А. Василевского за 24 дня наголову разгромили японскую армию. Они потеряли в боях около 12000 человек, а японцы — 83700 убитыми, а пленными — 594000 солдат и офицеров и 148 генералов. При завершении разгрома Квантунской армии были обнаружены недалеко от Харбина остатки лабораторий специального «Отряда 731» и «Отряда 100», которые занимались массовым производством и средствами доставки бактерий чумы, холеры и других болезней. Имевшихся готовых к использованию бактерий «хватило бы, по словам одного из сотрудников «Отряда 731», для уничтожения всего человече-ства». «Авиабомбы, начинённые чумными блохами, намечалось сбросить в районах Читы, Хабаровска, Благовещенска и Уссурийска».
2 сентября 1945 года был подписан Акт о капитуляции Японии. В Указе Президиума Верховного Совета СССР было сказано: «В ознаменование победы над Японией установить, что 3 сентября является днём всенародного торжества — ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ над Японией». Напомнив об агрессивных действиях Японии в 1904, 1918, 1938 и 1939 годах, Сталин в обращении к народу говорил: «Сегодня Япония признала себя побеждённой и подписала акт безоговорочной капитуляции. Это означает, что Южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу, и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии».
В печати тысячи раз поднимался вопрос о том, почему США сбросили атомные бомбы на японское население Хиросимы и Нагасаки. Может быть, это заставило японцев срочно капитулировать? Но даже Черчилль заявил: «Было бы ошибочным полагать, что судьба Японии была решена атомной бомбой». Американский генерал Макартур, возглавлявший войска союзников на Тихом океане, признал в 1960 году, что «не было никакой военной необходимости в применении атомной бомбы в 1945 г.».
Это было сделано для того, чтобы запугать Советский Союз, заставить его вести политику, наиболее выгодную США и Англии. Английский учёный Блэкетт посчитал, что атомные бомбардировки были первыми залпами начинавшейся «холодной войны». Такую же мысль высказал А. Василевский: «Массовое уничтожение населения японских городов не диктовалось никакой военной необходимостью. Атомная бомба была для правящих кругов Соединённых Штатов не столько актом конца Второй мировой войны, сколько первым шагом в «холодной войне» против СССР».
Ценой неимоверных усилий в труднейшей обстановке первых послевоенных лет советские люди под руководством Сталина добились, как казалось, невероятного военно-технического рывка, очень быстро ликвидировали атомную монополию США. В результате этого были сорваны крайне циничные планы американских агрессивных кругов уничтожить многие советские города атомными бомбами, а позже было заложено начало стратегического паритета, который положил конец иллюзиям наших противников поставить на колени Советский Союз.
Лицемерие союзников
Как помогали нам Англия и США во время Великой Отечественной войны? Сталин 18 июля 1941 года предложил Англии открыть второй фронт: «Военное положение Советского Союза, как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если был бы создан фронт против Гитлера на западе (Северная Франция) и на севере (Арктика). Фронт на севере Франции не только мог бы оттянуть силы Гитлера с востока, но и сделал бы невозможным вторжение Гитлера в Англию». Но Черчилль ответил: «Начальники штабов не видят возможности сделать что-либо в таких размерах, чтобы это могло принести вам хотя бы самую малую пользу». 3 сентября 1941 года правительство СССР опять поставило вопрос о необходимости открыть второй фронт в 1941 году с тем, чтобы он заставил бы немцев снять с Восточного фронта 30—40 дивизий. Снова последовал категорический отказ. Советское руководство осенью 1941 года предложило британскому правительству перебросить на советско-германский фронт несколько английских дивизий для совместной борьбы против общего врага. В этом нам тоже было отказано.
Когда наш народ истекал кровью, когда для СССР было очень важно отвлечение какой-то части германских войск с нашего фронта, Черчилль 16 декабря 1941 года рассуждал: «В настоящий момент фактом первостепенной важности в ходе войны являются провал планов Гитлера и его потери в России. Мы ещё не можем сказать, насколько велика эта катастрофа для германской армии и нацистского режима. Этот режим держался до сих пор благодаря своим успехам, достававшимся ему без труда, дешёвой ценой. Теперь же вместо предполагавшейся лёгкой и быстрой победы ему предстоит в течение всей зимы выдерживать кровопролитные бои, которые потребуют огромного количества вооружения и горючего. Ни Великобритании, ни Соединённым Штатам не придётся играть какую-либо роль в этом деле, за исключением того, что мы должны обеспечить точную и своевременную отправку обещанных нами материалов».
Посол в Лондоне И. Майский сообщил советскому руководству, что Черчилль 18 декабря выдвинул ряд условий, выполнение которых позволит «нанести удар в Северной Франции, да и то не раньше 1943 года… По существу Черчилль отвергал второй фронт в Северной Франции и только вуалировал свой замысел нагромождением предварительных условий».
Американский план предусматривал высадку осенью 1942 года на французском берегу Ла-Манша десанта силами 5—6 дивизий, но «только в двух случаях: если в Германии неожиданно обнаружится глубокий внутренний развал или если ситуация на советском фронте резко ухудшится». Американский президент Рузвельт и начальник генерального штаба Маршалл признали желательность операции «Оверлорд», но считали, что только весной 1943 года должно последовать англо-американское вторжение в Северную Францию силами 49 дивизий.
21 мая 1942 года в Лондон на самолёте прибыл нарком иностранных дел В. Молотов. В разговоре с Черчиллем в течение почти недели он требовал скорейшего открытия второго фронта в 1942 году, чтобы этим было отвлечено с советского фронта по крайней мере 40 немецких дивизий. Черчилль доказывал невозможность это сделать: нет-де достаточного количества самолётов, десантных судов. Надо-де готовиться к вторжению в Германию в 1943 году.
Молотов отправился в Вашингтон. С 29 мая в течение 5 дней он имел беседы с Рузвельтом, в результате было согласовано коммюнике. В нём есть фраза: «При переговорах была достигнута полная договорённость в отношении неотложных задач создания второго фронта в 1942 г.»
На обратном пути Молотов ещё раз остановился в Лондоне и продолжил переговоры с Черчиллем, который согласился ввести в англо-советское коммюнике фразу о втором фронте, содержавшуюся в американо-советском коммюнике. На словах согласился, но при расставании Черчилль дал Молотову меморандум, в котором, с одной стороны, говорилось: «Мы делаем приготовления к высадке на континент в августе или в сентябре 1942 года». С другой стороны, в документе отмечалось, что трудно «заранее сказать, окажется ли данная операция возможной, когда придёт момент её осуществления. Поэтому мы не можем дать обещания в этом деле». Стало понятно, что в 1942 году второго фронта не будет.
12 июня Черчилль прибыл в Вашингтон, вручил Рузвельту меморандум, в котором говорилось, что британский кабинет министров высказывается против проведения операции «Оверлорд» в 1942 году. Он предложил изучить возможность операции «Факел» с целью завоевать французскую Северную Африку. Это, мол, «является лучшим способом облегчить положение на русском фронте в 1942 г.».
Английский фельдмаршал Монтгомери писал в своих воспоминаниях: «Когда северо-американский проект был одобрен, все понимали, что его стоимость в объединённых ресурсах будет означать не только отказ от всяких операций в Западной Европе в 1942 году, но также невозможность закончить подготовку сил в Англии для крупной трансламаншской атаки в 1943 году».
Возникают вопросы: «Как могли Рузвельт и Черчилль подписывать в июне коммюнике об открытии второго фронта в 1942 году, зная, что накануне, в апреле, они решили организовать второй фронт только в 1943 году? Как могли они заверять нас в открытии второго фронта в 1943 году, когда они начинали операцию «Факел» в 1942 году?» Приведём верное суждение: «Переговоры о втором фронте служат прекрасной иллюстрацией того, как буржуазные государственные люди не на словах, а на деле понимали свои обязанности по отношению к советскому союзнику в войне против фашизма».
С середины июля 1942 года немцы начали стремительное наступление на Сталинград. В Англии стали доказывать, что русские не могут устоять, «что, пожалуй, они могут начать переговоры с Германией о заключении сепаратного мира». Этого наши союзники, конечно, не хотели. Им было крайне необходимо, чтобы Советский Союз отвлекал на себя подавляющую часть сил вермахта.
23 июля 1942 года Сталин писал о втором фронте: «Боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьёзный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год».
После этого письма встревоженный Черчилль обратился с просьбой к Сталину принять его 1 августа. Сталин официально пригласил его в удобное для него время «для совместного рассмотрения неотложных вопросов войны против Гитлера, угрозы со стороны которого в отношении Англии, США и СССР теперь достигли особой силы».
В своих мемуарах Черчилль пишет: «Мы все были озабочены реакцией Советского правительства на неприятное, хотя и неизбежное сообщение о том, что в 1942 году мы не сможем развернуть операции по ту сторону Ла-Манша». Англо-американцы опасались, что это может привести к сепаратному миру между СССР и Германией. В телеграмме британскому военному кабинету от 14 августа из Москвы, где находился с визитом, он с удовлетворением отметил: «На протяжении всех переговоров не было ни одного, даже самого легкого намёка на то, что они (СССР. — А. О.) могут прекратить войну». 13 августа Сталин вручил Черчиллю меморандум, где говорилось: «Мне и моим коллегам кажется, что 1942 год представляет наиболее благоприятные условия для создания второго фронта в Европе, так как почти все силы немецких войск, и притом лучшие силы, отвлечены на Восточный фронт».
Цена тушёнки и людской крови
Как бы компенсируя отсутствие второго фронта, Англия и США помогали нам самолётами, танками, автомобилями. Англичане отправляли караваны судов с вооружением и стратегическими грузами в Мурманск. История с караваном PQ-17 — один из крупнейших провалов военно-морских сил Великобритании в ходе Второй мировой войны. 4 июля 1942 года по приказу адмирала Далли Паунда английские крейсеры и миноносцы перестали охранять торговые суда и ушли на запад. Этим воспользовались немецкие военно-морские силы и авиация, они разгромили караван, уничтожив один за другим беззащитные торговые транспорты.
Как отмечается в Военном энциклопедическом словаре, «Конвой PQ-17 — один из союзных конвоев во время 2-й мировой войны, понесший в июле 1943 года самые крупные потери (23 из 35 транспортов). Главная причина: неоправданное решение английского адмиралтейства оставить транспорты в море без кораблей охранения. Факт разгрома каравана английские и американские правящие круги использовали в качестве предлога для прекращения отправки стратегических грузов в СССР в наиболее напряжённый период Сталинградской битвы». В утонувших 23 кораблях остались на дне 335 автомобилей, 430 танков, 210 самолётов, 99316 тонн стального листа, боеприпасов, каучука. Из 188000 тонн военных грузов в советские порты прибыли только 65000 тонн. Погибли 153 человека.
«Победу на море в Берлине расценили как выигрыш крупного сражения на суше, эквивалентный разгрому стотысячной армии». Опираясь на этот факт разгрома торгового каравана, Черчилль написал: «Мы не считаем правильным рисковать нашим флотом метрополии к востоку от острова Медвежий или там, где он может подвергнуться нападению немецких самолетов, базирующихся на побережье».
Британское правительство, нарушая свои союзнические обязательства, заявило о нецелесообразности посылки в ближайшее время в СССР каравана PQ. 23 июля Сталин ответил Черчиллю на его послание от 18 июля письмом, в котором, в частности, было сказано: «Приказ Английского адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым… Я никак не мог предположить, что правительство Великобритании откажет нам в подвозе военных материалов именно тогда, когда Советский Союз особенно нуждается в подвозе военных материалов, в момент серьёзного напряжения на советско-германском фронте».
В. Пикуль написал «документальную трагедию» «Реквием каравану PQ-17», где правдиво проследил судьбу кораблей, плывущих из Исландии в советские порты. Он воссоздал и подвиг советской подводной лодки «К—21» под командованием капитана II ранга Н. А. Лунина, которая потопила германский эсминец и четырьмя пущенными минами (две из них попали в цель) серьёзно повредила немецкий линкор «Тирпиц». Его поставили на ремонт, осенью 1944 года английские самолеты разбомбили его тяжёлыми фугасными бомбами, и он перевернулся.
На север наше командование направило крупные воздушные силы для охраны караванов в Баренцевом море. После протестов Советского правительства вышел PQ-18. 27 судов из 40 благополучно прибыли в советские порты. PQ-19 вышел 22 декабря 1942 года из Исландии, из 30 судов не потерял ни одного судна и прибыл в советский порт. В 1941—1942 годы за 15 месяцев в СССР было направлено 283 транспорта (124 английских и 159 американских), из них благополучно прибыли в наши порты 219, погибло в пути 64 судна.
Положение Германии облегчалось тем, что правительства США и Англии отказались от своих обязательств открыть второй фронт и в 1943 году. Они саботировали начало боевых действий во Франции, считая выгодным для них то, что германские и советские войска подорвут свои силы в жестоких боях на Восточном фронте. Летом 1943 года была прекращена отправка морских конвоев в наши северные порты. Черчилль объяснял это тем, что не хватало транспортных кораблей для обеспечения союзных войск на острове Сицилия.
А. Громыко писал в книге «Памятное…»: «И у нас в стране, и в США знали, что в самый тяжёлый период Великой Отечественной войны — в её первый год — США не поставили почти ничего, как бы ожидая, выстоит ли Советский Союз или нет. И только когда выяснили, что он выстоял — один на один, — только тогда начали постепенно осуществлять кое-какие поставки». Закон о ленд-лизе конгресс США принял 11 марта 1941 года. Он предоставлял право президенту США передавать, давать взаймы военные материалы любой стране, если «её оборона против агрессии важна для обороны Соединённых Штатов».
С 11 марта 1942 года по 1 августа 1945 года поставки СССР по ленд-лизу оценивались в сумме 9800000 долларов. В книге Г. Куманёва «Рядом со Сталиным» есть статья начальника Главного управления тыла Красной Армии в годы Великой Отечественной войны А. Хрулёва, в которой подробно написано о поставках США в Советский Союз в ту пору. Сталин в ноябре 1943 года говорил: «Союзники регулярно снабжают нас разным вооружением и сырьём... можно сказать без преувеличения, что всем этим они значительно облегчают успехи нашей летней кампании». Разбить Германию нам помогли поставки США и Англии, составившие по артиллерии 2%, по танкам — 10%, самолётам — 12% от того количества, что выпустил СССР. Он получил 375000 грузовых автомашин, 446000 металлорежущих станков.
Не зная, видимо, этих фактов, Д. Гранин, укоряя наши средства массовой информации, считал, что надо шире оповещать «о том, чем и как нам по-настоящему помогли союзники»: «Да, долго не открывали второго фронта. Но мы ели американскую тушёнку, мы пользовались «студебеккерами», мы летали на их самолётах и так далее. Почему мы об этом не пишем в истории войны?» Почему же не пишем? Давно обнародованы данные об этой помощи. Но за свиную тушёнку мы обильно платили своей кровью. Понятно, что тушёнка не могла заменить открытие второго фронта. Цена за неё и за нашу кровь очень разная.
Если бы не победы Красной Армии, то немцы бы завоевали Англию, вряд ли устояли и США. Это хорошо понимали их правители, и потому их помощь СССР была фактически вынужденной и дозированной — такой, чтобы мы могли воевать, отвлекая наибольшую часть немецких войск с Запада. Но при этом им очень хотелось, чтобы мы несли как можно больше потерь, чтобы Советский Союз оказался в положении слабого государства.
Весной 1943 года руководство Коминтерна объявило о самороспуске. Сталин сказал 28 мая того года корреспонденту агентства «Рейтер» Кингу: «Роспуск Коммунистического Интернационала является правильным и своевременным, так как он облегчает организацию общего натиска всех свободолюбивых наций против общего врага — гитлеризма... разоблачает ложь гитлеровцев о том, что Москва якобы намерена вмешиваться в жизнь других государств и «большевизировать» их».
Победа социалистической системы
Самая кровопролитная за всё время существования человечества война закончилась нашей блестящей победой, в мае 1945 года над поверженным Берлином торжественно взмыл советский флаг. Почему мы победили? Гитлеровское руководство создало для нападения на СССР самую сильную в то время армию, все её звенья возглавляли хорошо подготовленные, имеющие немалый боевой — победный — опыт командиры. Г. Жуков отметил: «Немецкие войска вторглись в пределы нашей Родины с надеждой на лёгкую победу. Особенно воинственно были настроены молодые солдаты и офицеры, состоящие в фашистских организациях». Далее маршал продолжал: «Боеспособность немецких солдат, их воспитание и выучка во всех родах войск были высокими, но особенно хорошо были подготовлены к войне танковые и авиационные части». Немецкий солдат «был упорен, самоуверен и дисциплинирован».
Немецкое командование, казалось, всё выверило, предусмотрело, чтобы победить: выбрало наиболее удобный момент для нападения, когда Красная Армия была в состоянии начавшейся реорганизации и перевооружения, когда боевая выучка советских солдат и офицеров страдала немалыми изъянами, когда остро не хватало командиров, а самолёты и танки — в своём большинстве — были старого типа. Оно тщательно изучило расположение наших воинских частей, аэродромов, складов, сумело ввести в заблуждение военно-политическое руководство СССР и добиться, чтобы военное нападение стало внезапным для Красной Армии.
Д. Гранин писал: «Объективно говоря, мы должны были проиграть немцам — по всем параметрам». В. Петушков поддержал эту мысль: «Выиграть войну Гитлер вполне мог, все ресурсы у него для этого были — и технические, и материальные, и в плане наличия выдающихся учёных и стратегов. Немецкая армия была оснащена на порядок лучше нашей и вела войну с информационной, разведывательной и прочих точек зрения на уровне не сороковых, а скорее шестидесятых годов, опережая остальной мир на добрых два десятка лет». Встаёт закономерный вопрос: почему же наши войска сокрушили такую великолепную армию, которая «была оснащена на порядок лучше», опережала всех «на добрых два десятка лет»?
На Западе многим представляется, что блестяще разработанный германским генштабом план «Барбаросса» был сорван непредвиденными событиями, затяжными дождями, скверными дорогами, очень суровой зимой. Ну и дилетант Гитлер со своим ефрейторским кругозором помешал опытным, мудрым немецким генералам победно, с высоко поднятой головой (не в качестве военнопленных) промаршировать по Москве. Сам же Гитлер обвинял в поражениях своих военачальников, которые погрязли в рутине и не сумели достойно реализовать его гениальные планы. Многих из них он беспощадно отстранял от командования войсками.
Полагая, что германскому поражению в войне «содействовали и необычные климатические условия», Якобсен утверждает: «Недооценка русских пространств, а особенно людских и материальных сил и резервов Советского Союза, была одной из главных причин неудачи Гитлера». Большим положительным фактором было то, что наше руководство в 1939—1940 годах сумело отодвинуть советскую границу на запад.
В. Молотов говорил: «Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придётся отступать… И нам нужно иметь как можно больше территории». Военный исследователь А. Соколов посчитал, что «только огромные размеры страны, её людские и материальные ресурсы, патриотизм народа позволили избежать полного краха». Но следует признать, что только эти, сами по себе важные, факторы не привели бы нас к торжеству победы.
Увидев причины наших первоначальных поражений в войне с Германией «в довоенном развитии советского общества», А. Соколов не сумел оценить дальновидности Сталина, который в 1931 году верно определил главную историческую задачу нашей страны: «Мы отстали от передовых стран на сто лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Выдающаяся заслуга Советской власти состояла в том, что СССР в 30-е годы много сделал, чтобы существенно сократить это огромное отставание. Без культурной революции, без коллективизации и индустриализации мы бы не победили.
А. Фурсов считает, что коллективизация стала выходом из зашедшего в тупик мелкого землевладения. Она осуществила «вариант крупного коллективного хозяйства, который в целом соответствовал традициям русского крестьянина», был реализован «при поддержке основной массы крестьян, но вопреки воле значительной (до 25%) и вовсе не худшей части самого крестьянства. Крестьянская проблема была решена большевистским режимом путём раскрестьянивания. Но так решался крестьянский вопрос в XIX—XX веках во всём мире. Особенность раскрестьянивания в СССР не в его жестокости — здесь все рекорды бьют англосаксы, — а в его сжатых сроках (5—7 лет) и в его проведении на антикапиталистической основе, то есть в ориентации на интересы не кучки сельских и городских богатеев, а основной массы сельского населения».
«Британская энциклопедия» отметила: «В течение десятилетия СССР действительно был превращён из одного из самых отсталых государств в великую индустриальную державу: это был один из факторов, который обеспечил советскую победу во Второй мировой войне». Жуков настойчиво добивался, чтобы молодое поколение поняло, «что темпы довоенного развития были одним из ярких свидетельств прогрессивности нашего строя», тогда были построены «заводы, производившие самолёты, авиационные двигатели, мощные артиллерийские системы, средства радиосвязи… С военной точки зрения исключительное значение имела линия партии на ускоренное развитие промышленности в восточных районах…»
Важную роль в нашей победе сыграла великолепная управляемость и маневренность советской экономики: она «приобрела способность почти мгновенно развернуть военное производство». Л. Исаков верно подчеркнул: «Если мобилизация промышленности Великобритании потребовала 22 месяца, из них 9 месяцев без прямого воздействия неприятеля, если экономика США, не затронутая войной, мобилизовалась за 36 месяцев, то экономика СССР, при прямом воздействии войны, мобилизовалась за 3—4 месяца по основным производствам и за 7 — полностью».
Великая Отечественная война для нас была чрезвычайным испытанием, которое в очень жёсткой форме проверило жизнеспособность нашей общественной системы, идеологии и экономики. «Приверженцы капиталистического строя не могли понять, — отмечал Г. Жуков, — как нашему правительству удалось осуществить в столь крупных размерах демонтаж и перебазирование крупнейших экономических комплексов. В преимуществе социалистического строя, основанного на общественной народной собственности, и лежит ответ на загадку «русского чуда», над разрешением которой до сих пор бьются наши идеологические противники».
С июля 1941 года по февраль 1942 года было эвакуировано на восток 2593 промышленных предприятия, и они на новом месте вскоре заработали. Можно ли было это сделать, если бы они находились в частной собственности? Не думаю, что сейчас найдётся серьёзный исследователь, который положительно ответит на этот вопрос. Во время войны были переброшены на восток более 20 миллионов человек, проложено 10000 километров железнодорожных линий, 5000 километров автомобильных трасс, восстановлено 117000 километров железнодорожных трасс, 16000 мостов. Разве это не свидетельство очень высокого, непревзойдённого достижения организации транспорта и промышленности?
|
