|
putnik1.livejournal.com 12.08.2015 04:20
11.08.15 Лев Вершинин: МИР РЕКИ
12.08.15 Лев Вершинин: Мир реки (2)
12.08.15 Лев Вершинин: Мир реки (3)
13.08.15 Лев Вершинин: Мир реки (5)
Пламя в джунглях
По общему мнению историков, «война за северо-восток» могла завершиться и раньше (азанде были храбры, но плохо вооружены и не дисциплинированы, и даже поддержка суданских махдистов им была не впрок), если бы основные силы СГК в 1895-м не пришлось бросить на борьбу с собственной армией. То есть, с подразделениями батетела, сохранившими видимую лояльность после расстрела Нгонго Лютете, но именно видимую. По логике-то, в такой ситуации следовало бы по отношению к ним проявлять особую деликатность, привязывая к себе, но бельгийцы слишком презирали черных, чтобы вникать в их переживания, - им достаточно было видимой лояльности. Поэтому два унтера, Кандоло и Кимпоко, оба «капитаны» казненного лидера, сумели более полутора лет агитировать рядовой состав, готовя восстание. Как показало позже следствие, об этой подготовке знали многие, и военные, и местные жители, - но никто даже не подумал выдать белым планы заговорщиков. А планы были обширны: «Собрав всех аскари-батетела вместе, нанести удар по белым и прогнать их обратно на побережье или вообще за море. А если иные черные братья, из других народов нас поддержат, так это совсем хорошо, нам с ними делить нечего». Такая вот программа. Вполне ясная и доходчивая, понятная даже негру преклонных годов. И момент тоже подобрали лучше некуда. А повод и вовсе подвернулся как по заказу. 4 июня 1895 года, всего за неделю до намеченного срока, в крепости Лулуабург случилось ЧП. В ответ на вопросы, где же обещанные награды за храбрость в только что завершившемся походе и за что заслуженных бойцов кормят хуже, чем собак, бельгийский сержант «наказал» одного из «наглых крикунов», убив солдата на месте. И был убит сам, а когда офицеры открыли огонь по бунтовщикам, батетела убили несколько белых, захватили склады оружия и осадили чудом успевший закрыть ворота форт.
Такого в «Свободном Государстве» еще не случалось, и для привыкших к покорности аскари белых случился шок. «У мятежников патронов много, - сообщал перепуганный комендант, - и за нас только балуба, которых мало. Умоляю, спешите, и обязательно возьмите пушку!», а власти ближайшей станции, Кимбу, прослышав о случившемся, чуть не ударились в бегство вниз по реке, бросив все. Однако беспокоились они зря. Осаждать форт, уступая инициативу врагу, не было никакого смысла, покойный Нгонго Лютете учил своих командиров не этому, и смекалистые Кандоло с Кимпоко, взвесив все, приняли решение покинуть Лулуабург и двинуться по стране, поднимая гарнизоны других крепостей, где (полтора года конспирации не прошли зря) служило достаточно их сторонников. Это, в самом деле, был наилучший вариант, благо, продовольствия для похода, оружия и боеприпасов в пакгаузах взяли в избытке. Естественно, власти СГК, ничего точно не зная, срочно принимали меры: в гарнизоны пошел приказ разоружать отряды батетела и заменять их подразделениями других племен, лучше всего, балуба, издавна с батетела враждовавшими. Однако было поздно: 11 июня восстал гарнизон ключевого форта Лусамбо, и бельгийцам чудом удалось сбежать под прикрытием роты балуба, погибшей почти поголовно. Спустя восемь дней пал форт Кайейе, потом еще один форт, Кабинду, с огромным складом боеприпасов, причем, к мятежникам повсеместно присоединялись все аскари, вне зависимости от племенных насечек. Кроме, конечно, балуба, - но вскоре начали примыкать и они: из глухих джунглей вновь вышел Кабонго, неутомимый претендент на трон Уруа, заявивший, что ему нечего делить с батетела. К середине августа заполыхало все междуречье Лубилаши и Кантомбе, 18 августа повстанцы полностью разгромили правительственные войска на Лубила, близ важной крепости Нганду, которую победители взяли с налета, причем пленные балуба перешли на сторону батетела.
Ситуация становилась критической, и бельгийцы приняли экстренные меры. Воинам из дополнительных контингентов балуба, присланных по их требованию верным мулохве Касонго Ньембо, были обещаны сказочные премии. Больше того, им (чего не случалось ни раньше, ни позже) выплатили жалованье вперед, пообещав после победы снизить налоги, - и в конце сентября-октябре наступление повстанцев, исчерпавших лимит подкреплений, приостановилось, а затем, по мере израсходования боеприпасов, и вовсе заглохло, вынудив решиться на генеральное сражение. А после поражения в битве на Ломами 17 октября 1895 года, где бельгийцы применили пулемет, сломавший ход битвы в их пользу, батетела, сохраняя порядок, отступили в Катангу, где и продолжали партизанить аж до мая 1908 года, белые же приступили к разбору полетов. Настоятельно необходимому, поскольку мятеж не только напугал власти, но и озадачил. По факту даже, поставил в тупик. Ибо без батетела они обойтись не могли. Не потому, разумеется, что они были слишком отважны, - в огромной стране было немало племен, ничуть им не уступавших, - но именно это племя много веков специализировалось на поставке наемников всем, кто хотел и имел средства нанять их. Военному делу они учились с детства, всерьез понимали дисциплину, умели маневрировать, но самое главное, только батетела соглашались служить в регулярных частях «Форс пюблик» под прямым командованием белых и вербовались туда в индивидуальном порядке. Все остальные, в том числе и балуба, если помогали бельгийцам, то только по приказу своих вождей и подчинялись им же, как «голосам Неба», а такое двойное подчинение бельгийцам, естественно, крайне не нравилось.
Батальоны просят огня
Таким образом, вовсе отказаться от услуг батетела власти СГК не могли. Не верили им, опасались их, но все-таки, исходя из необходимости, вынуждены были набирать их в войска, давать оружие и обучать с ним обращаться, - при этом сознавая, что полыхнуть может в любой момент (смерть Нгонго Лютете уже оценивалась властями, как «трагическая ошибка», но рыбка задом не плывет). А потому, во избежание, ставили во главе отрядов батетела сержантов из более лояльных бакусу. И даже (вообще ни в какие рамки и никакого понимания ситуации) балуба, которые, естественно, вели себя по отношению к давним врагам, мягко говоря, неуважительно, причем бельгийцы на все это смотрели сквозь пальцы, мало разбираясь в нюансах и полагая, что «черный черному палку простит». И в конце концов, все это, понемногу закипая, закончилось так, как только и могло закончиться – «Большим Мятежом», в ходе которого, по оценке бельгийских историков, которая, видимо, верна, «какое-то время стояло под сомнением само дальнейшее существование Свободного Государства». Мятежом, которого могло и не случиться в феврале 1897 года, когда он начался, но который был неизбежен, и потому все равно рано или поздно вспыхнул бы. Возможно, развитие событий могли бы предотвратить англичане, тонко чувствующие грань дозволенного, или португальцы, подобно французам, относившиеся к туземным солдатам с определенным уважением. Но Конго принадлежало бельгийцам, а наемные офицеры просто не могли (да и не умели) изменить систему. Потому и закипало, потому и началось. Причем, казалось бы, с пустяка.
В феврале 1897 года, во время тяжелого (через джунгли и болота) похода на северо-восток, к верховьям Нила, где появились разъезды суданских махдистов, колонна войск (почти 600 человек, в основном батетела и бакусу) отказалась следовать дальше, требуя положенных двух дней отдыха и замены особо зверствующих сержантов-балуба. Требования были умеренные, здравые, но последовал отказ. После чего роты, и без того не очень довольные жизнью, взялись за оружие, перебили белых, сержантов-балуба, избрали командующего, - авторитетного унтера Пиани Кандоло, - и развернулись маршем на юг, вбирая в себя охочий люд из всех племен по пути следования и солдат со всех станций, восторженно встречавших бунтовщиков. Бельгийцы надоели всем. А после боя у форта Экванга на реке Итури 18 марта, где очень большой отряд «Форс пюблик» (включавший 20 бельгийцев при пушках) был буквально размазан по траве, джунгли вспыхнули всерьез. Похерив традиционную вражду, примкнул к повстанцам даже "альтернативный мулохве" Кабонго. Теперь у Пиани Кандоло было более трех тысяч штыков и артиллерия, что позволило ему играючи взять под контроль гигантский регион западнее Великих Озер. Область на целых полтора года вышла из состава СГК, и поставить ее на колени не удавалось, хотя силы на подавления двинулись немалые. 12 ноября 1897 года была разбита колонна Дюбуа. В декабре 1897 — январе 1898 потерпел полную неудачу, потеряв две трети личного состава отряд Доорме (760 аскари), - и вслед за тем волна бунтов покатилась по краю, захлестывая и «лояльные» племена.
Что интересно, повстанцы готовы были решить дело полюбовно. Они не выдвигали никаких особых требований, - документы донесли до нас горькие слова Пиани Кандоло, сказанные им на переговорах: «Мы восстали потому, что с нами обращались, как с рабами и мулами», - но бельгийцы категорически отказались исполнять какие угодно требования мятежников. А если не мир, значит, война, и в ноябре войска СГК (около 600 аскари при пулемете) столкнулись с повстанцами (примерно 1000 штыков) на северо-западном берегу озера Танганьика, у форта Сунгула, потерпев невиданное в истории Конго поражение (только убитыми более 250 человек солдат и несколько офицеров). А через девять дней Пиани Кандоло взял штурмом ключевой военный пост Кабамбаре, перебив еще более сотни наемников балуба и захватив пулемет, с которым, впрочем, никто из батетела не умел обращаться (новейшая техника была прерогативой белых). И вот тогда-то, уразумев, наконец, что все висит на волоске, за дело взялся лично Франсис Дани, победитель «эмиров», вице-губернатор и лучший военачальник СГК: власти стянули отборные войска (более 1300 штыков) отовсюду, - и в конце 1898 пошли в наступление. На сей раз, успешное: 31 ноября при Бвана-Дебва батетела впервые за всю кампанию проиграли бой, потеряв самых уважаемых вождей, включая Пиани Кандоло. Затем, после передышки, вызванной сезоном дождей, - новое наступление «Форс пюблик», новый разгром батетела у Сунгула и далее серия стычек, в которых повстанцы неизменно терпят поражения. К лету 1900 война иссякла; Кабонго сложил оружие, получив удел на части бывшего Уруа, остатки батетела ушли в Германскую Восточную Африку, где сдались властям и были приняты на службу. А мелкие партизанские группы, действовавшие в Катанге аж до мая 1908 года, уже не могли помешать его величеству Леопольду II, мулохве и мвато-ямво, обогащаться всласть.
Норма прибыли
Этот вопрос, между прочим, был крайне актуален, тем паче, для человека с понятиями Леопольда. Он никогда не скупился, вкладывая деньги в сочные проекты, но и терпеть не мог нести убытки, стремясь максимально быстро сводить дебет с кредитом. А на первых порах проект «Конго», при всех прекрасных перспективах, был убыточен. Ибо вся выстраиваемая ударными темпами инфраструктура выстраивалась за счет Леопольда. Сознательно став мажоритарным акционером, он поставил на карту все. Прокладка железных дорог, обустройство пристаней и завоз пароходов, возведение фортов, вербовка наемников, подкуп вождей, - все это влекло чудовищные затраты, а особых доходов на первых порах не было. Даже с учетом выгребания из уже освоенных регионов всего подчистую, все равно не было, тем более, что наиболее богатые области покорялись медленно и трудно. А потом еще и мятеж батетела, в результате которого все планы освоения Катанги полетели в тартарары. Так что, в конце концов, и казавшаяся бездонной мошна короля стала трещать. Поэтому, вопреки первоначальному замыслу («Хочу все, и много!») в 1889-м фактически, а с 1891 и официально колоссальный массив земель, уже подконтрольных «Свободному Государству» был разделен на три зоны: владения короля, где права на что угодно были только у его «коммерческих директоров», «зону свободной торговли», где, купив патент и строго отчитываясь перед властями, могли вести дела все желающие, и «зона концессий», - как правило, на границе еще не освоенных областей, - участки которой передавались желающим компаниям с эксклюзивным правом добычи и продажи ресурсов в обмен на 50% акций и обязательство расширять зону влияния. Условия были драконовские, но игра стоила свеч: спрос рос, производство расширялось (81 тонны в 1891-м, 6 тысяч тонн в 1901-м), фирмы, получив концессию, могли сами устанавливать нормы выработки, а себестоимость производства каучука была почти нулевая. В итоге, самые успешные получали до 30 франков на франк. Да и середнячки не имели оснований жаловаться. Скажем, не самая большая фирма Abir, вложив миллион, в 1899 году заработала 2,6 миллиона, а через год и вовсе пять; Societe Anversoise, компания посолиднее, имела в среднем 150% прибыли ежегодно, а мощная корпорация Comptoir Commercial Congolais – более 50%. И со всего этого Леопольд получал свой законный процент.
Так что, его величество, - законный владелец самой большой каучуковой плантации в мире, получая дивиденды, налогов с которых он не платил никому, в конечном итоге, - когда край был более или менее успокоен и обогащаться никто не мешал, - обогатился вообще сказочно. Его чистая прибыль выросла за десять лет с солидных 150 тысяч франков до невообразимых 25 миллионов. Однако все это было потом, а чтобы все это стало явью, необходимо было создать условия, при которых в королевский карман уходил бы каждый су. Хотя бы и по известной формуле «Обеспечьте капиталу 300% прибыли, и нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы», полностью соответствовавшей взглядам Леопольда на жизнь. Тем паче, что уж ему-то виселица не светила ни при каких обстоятельствах. И после того, как фирма упрочилась свое положение на берегах великой реки, а конкуренты были так или иначе устранены, пресловутые 300% (и даже больше) стали вполне достижимой целью. А заигрывать с «подданными», играя на противоречиях, чтобы иметь поддержку одних племен против других, - чем очень искусно занимались власти более десяти лет, - особой надобности уже не было. Документация «Свободного Государства» была засекречена, «не свои» иностранцы в глубинных районах Конго появлялись редко, вся информация в европейских СМИ, - Леопольд, зная силу прессы, внимательно за этим следил, - в восторженных тонах воспевала «священную войну за свободу, за освобождение от рабства и работорговцев». При таких козырях уже можно было сосредоточиться на извлечении прибавочной стоимости, не сдерживая порывов и ничего не стесняясь.
Окончание следует.
11.08.15 Лев Вершинин: МИР РЕКИ
12.08.15 Лев Вершинин: Мир реки (2)
12.08.15 Лев Вершинин: Мир реки (3)
13.08.15 Лев Вершинин: Мир реки (5)
|
