Спектакль длиною в президентский срок Трампа

В гоголевском «Ревизоре» городские помещики Бобчинский и Добчинский спорили о том, кто первым сказал: – Э-э-э.

Очень смешно!

Но совсем не смешным выглядит вопрос, кто первым в англо-американском тандеме принял решение сменить политическую игру в глобализацию на игру в протекционизм и национализм.

Если следовать внешней канве событий, то первым был Лондон со своим «Brexit». Неужели Великобритания, утратившая былое величие, продолжает заказывать музыку в мировом оркестре?

В это трудно поверить. Уж больно несопоставимы мощь и влияние «туманного Альбиона» с американским «сияющим городом на холме». Значит, по этой логике, Лондон ориентировался на предвыборную кампанию по выборам президента США, ибо «Brexit» выпал как раз на этот отрезок времени. Но тогда британцы должны были предвидеть исход президентских выборов у своего старшего партнера.

Если же предположить, что «Brexit» и победа на выборах Дональда Трампа произошли стихийно, то тогда придется сделать вывод, что Лондон изрядно рисковал, пойдя «поперек батьки в пекло». Ведь Хиллари Клинтон большей частью лидировала в предвыборной гонке. Против Трампа ополчились даже влиятельные члены его собственной партии. На стороне Хиллари выступала большая часть элиты западного «золотого миллиарда», в том числе и британской элиты.

Правда, Лондон обеспечил себе определенный временной лаг между фактическим выходом из Евросоюза и победой сторонников «Brexit» на референдуме. Если бы президентские выборы в США выиграла Хиллари, то британцы могли бы в этот период переиграть итоги референдума. Однако это нанесло бы серьезный удар по позициям правящих консерваторов в Великобритании и сыграло бы на руку их соперникам – лейбористам.

Последние решительно выступали против «Brexit» и против Трампа. Газета «Гардиан» предостерегала правящую элиту США: если Штаты хотят утратить статус единственной мировой сверхдержавы, то им следует закрыть границы для миллионов мусульман, начать торговую войну с Китаем, отгородиться от Мексики гигантской стеной и выдворить 11 миллионов мигрантов.

Что в остатке? Неужели правы те, кто в припадке апологетики олигархической демократии капитализма утверждают, что итоги американских выборов и британского референдума отразили волю народа? Неужели эпатирующий миллиардер Дональд Трамп выразил интересы простых трудящихся Соединенных Штатов, или даже рабочего класса Америки, как об этом, захлебываясь от восторга, верещали некоторые российские СМИ? А эксцентричный британский аристократ Борис Джонсон? Неужели он «млеет людскою ласкою» к электорату из низших классов?

Трезвомыслящие люди понимают, что т.н. «воля народа» создается искусственно избирательными технологиями правящих кругов, «фейками» агитаторов и политологов, а то и прямым подкупом избирателя. Следовательно, пройдя по кругу предвыборных событий референдума по выходу Великобритании из Евросоюза и президентской кампании в США, мы уперлись в то, с чего начали. Обе эти кампании тщательно отрежиссированы на результат, необходимый плутократам.

Значит ли это, что Великобритания лидирует в англо-американском тандеме? Или дело обстоит так, что имеется какой-то наднациональный, а в случае с этими мировыми гигантами – надинтернациональный – политический орган, который определяет: сегодня быть глобализации, а завтра – национализму с протекционизмом. Подобные версии высказывались в российских ток-шоу по телеящикам.

Недоумение усилится, если заглянуть в прошлое. Почти сорок лет назад в Великобритании произошла смена власти. Шестнадцатилетнее правление лейбористов прервалось восемнадцатилетней гегемонией в исполнительных органах консерваторов во главе с «железной леди» Маргарет Тэтчер. Покойный наш пародист А. Иванов, увлеченный перестройкой, называл Марго «очаровательной женщиной» (не знаю …, мне больше нравится внешность нынешнего британского премьера – Терезы Мэй).

Важно, однако, то, что «очаровашка» Марго, помимо решительного подавления шахтерских волнений, приватизации госпредприятий и оккупации аргентинского Мальвинского (англ. Фолклендского) архипелага, привнесла в политическую жизнь идеологию неоконсерватизма. Эта идеология набирала силу и в Соединенных Штатах. Буквально через год после вознесения на политический Олимп в Англии Тэтчер, победу на президентских выборах в США одержал Рональд Рейган.

Ронни сменил президента-недотепу Джимми Картера, имитировавшего свободолюбие и простоту в одежде и поведении, но отличавшегося импульсивностью и отсутствием постоянства воли. Ронни исповедовал ту же идеологию, что и Марго. Представление об упаковке этой идеологии можно получить, ознакомившись с близкими по духу инаугурационными речами Рейгана и Трампа. Суть же ее в «теории сплава» (fusion), синтезе правого консерватизма и либертарианства.

С первой составляющей синтеза все более или менее понятно. Вторая компонента состоит в «максимизации автономии и свободы выбора человека с упором на политическую свободу, добровольную ассоциацию и верховенство индивидуального решения». Может, будет еще доходчивей для понимания, если процитировать философа, канадскую анархо-коммунистку Л. Сьюзан Браун. Она пишет: «Анархизм разделяет радикальную приверженность либерализма к индивидуальной свободе, отвергая в то же время имущественные отношения на почве конкуренции».

Словом, прав В.И. Ленин, анархизм – это вывернутая на изнанку буржуазность.

Выступая 20 марта 1981 года в Вашингтоне на конференции консервативного комитета политического действия, Ронни предался воспоминаниям. «На память приходит так много людей и организаций, причастных к успеху, который мы сегодня отмечаем, – говорил он. – Интеллектуальные лидеры, такие, как Рассел Кирк, Фридрих фон Хайек, Генри Хэзлит, Мильтон Фридман, Джеймс Бернхэм, Людвиг фон Мизес. Они во многом сформировали наше мышление.

И особенно трудно поверить, – продолжал президент, – что всего 10 лет назад, холодным апрельским днем на небольшом холме на севере штата Нью-Йорк был похоронен еще один из этих великих мыслителей – Фрэнк Майер (1909–1972) . Он проделал тот же ужасный путь, что и многие другие. Он вырвал себя из рук «Божества, обманувшего ожидания», а затем сформулировал новую идею, представляющую собой синтез традиционного подхода и свободомыслия, синтез, который многие сейчас называют современным консерватизмом».

Под «Божеством, обманувшим ожидания» Рейган имел в виду вышедший из печати в 1949 году сборник под таким названием, в который вошли шесть эссе видных западных антикоммунистов-ренегатов. Речь идет о Луисе Фишере, Андре Жиде, Артуре Кёстлере, Иньяцио Силоне, Стивене Спендере и Ричарде Райте. Фрэнк Майер не входил в сборник, но проделал тот же путь ренегата.

Он, очевидно, производил на Ронни сильное впечатление. В 30-х годах прошлого века Фрэнк учился в Лондонской школе экономики и политологии. Он был председателем союза студентов. В 1933 году его выслали из Англии назад в Америку за «коммунистическую деятельность». До своего обращения в консерваторы Майер выполнял функции сотрудника аппарата (apparatchik) компартии США. О своем опыте работы он рассказал в книге «Формирование коммунистов: подготовка коммунистических кадров» (The Moulding of Communists: The Training of the Communist Cadre). По словам Фрэнка, «мучительная переоценка коммунистической веры» началась у него после прочтения книги Хайека «Путь к рабству» (The Road to Serfdom).

Если коммунизм – путь к рабству, то чего, собственно, мучиться? Впрочем, прав Карл Маркс, от убеждений трудно отказаться, не разорвав «узы сердца». Фрэнк разорвал и сковал себя узами консерватизма. Он избавился от небезопасных идей, зато приобрел материальный достаток и таких почитателей как Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер, разделявших идеалы неоконсерватизма. Эта идеология как бы придала новое дыхание хиреющему олигархическому капитализму. Маятник качнулся, как сейчас, в направлении национализма и эгоизма.

Поразительно, но коммунистическое движение выдвигает не только гениев, таких как Маркс, Ленин, но также великих ренегатов, таких как Фрэнк Майер или наш Александр Яковлев, член Политбюро ЦК КПСС. С чем это связано? Ленин говорил: в широком смысле с подкупом буржуазией неустойчивых деятелей рабочего движения. Да и Маркс отмечал, что материальный интерес всегда посрамлял идею. Но, несомненно, играет роль влияние эпохи.

Однако вернемся к вопросу о том, кто первым сказал: – Э-э-э – в англо-американском тандеме. По всем выкладкам – Лондон. И нет никакого наднационального координирующего органа, если не учитывать неоконсервативную идеологию. Она сильна своей виртуальностью, объединяет карьеристов и политиков Великобритании и США. На нее работают многие институты и «мозговые центры» в обеих странах, разного рода консервативные клубы и фонды. Все они координируют свою работу и обеспечивают перетекание идей и решений из одной части тандема в другую.

Старший научный сотрудник фонда «Наследие» (Heritage) в области англо-американских отношений Теодор Бромунд отмечает, что «особые» отношения США и Великобритании держатся на трех столпах:

Как видим, с внешней стороны страны тандема могут отличаться своеобразием и даже противоречиями. Но они едины в приверженности правящих кругов к либеральным ценностям, а неоконсервативная идеология делает это единство еще более прочным. Потому нет ничего удивительного в том, что британские консерваторы координируют свои действия с единомышленниками в США, и адаптируют свою политику к политике могущественного партнера.

Из практических соображений они первыми задают новый тренд в мировой политике, потому что старшие партнеры пропускают вперед младших в качестве «пробных шаров». Так случилось в конце 70-х – начале 80-х годов прошлого века, то же происходит и сейчас. Это означает, что консервативные силы двух стран находятся в сговоре и в отношении выборов, и в отношении практического использования их результатов. Вполне возможно, что выдвижение Трампа было ловким ходом американских консерваторов, противопоставивших республиканский имидж «своего парня» демократическому суфражистскому имиджу женщины-кандидата в президенты.

Однако успех консервативных заговорщиков отнюдь не знаменует какой-то тектонический сдвиг в мировой политике, как не вносит ничего нового в нее британские лейбористы и прочие европейские социал-демократы. Меняется тактика. И здесь, мне кажется, не без влияния Путина. Кремль может гордиться! Англосаксонские консерваторы переняли технологию нашего президента, который под аккомпанемент патриотической риторики проводит вполне либеральный курс к выгоде банковского сообщества. У нас ведь тоже царит «суверенная консервативная демократия».

Теперь Дональд Трамп становится парией либералов и героем консервативных патриотов разных стран, проводя одновременно силовую политику в отношении стран, не лояльных «пакс американа». Новый американский президент переместился в центр внимания международной общественности. Любой его шаг бурно обсуждается. Путин даже в своей собственной стране ушел в тень. Между тем Дональд Трамп не делает ничего, что отвечало бы ожиданиям Кремля и, наоборот, подкидывает со всех сторон «пробные шары», обещающие усиление политического, экономического и военного давления на Россию.

Словом, технология «сюрприза», использованная на выборах и референдуме консерваторами в США и Великобритании, переносится на весь срок президентства Трампа.