Крис Хеджес: Закрывая глаза на катастрофическую правду.

Cultures that endure carve out a protected space for those who question and challenge national myths. Artists, writers, poets, activists, journalists, philosophers, dancers, musicians, actors, directors and renegades must be tolerated if a culture is to be pulled back from disaster.

Люди культуры терпеливо раскрывают белые пятна для тех, кто сомневается и оспаривает национальные мифы. Художники, писатели, поэты, активисты, журналисты, философы, танцоры, музыканты, актеры, режиссеры и инакомыслящие должны смириться с тем, что сама культура отвернулась от катастрофы. Члены этого класса интеллекта и искусства, как правило отвергаются торжествующей академической посредственностью, и одновременно служат пророками. Правящие элиты их игнорируют или ставят на них клеймо подрывных элементов, потому что они не поддерживают коллективное самовосхваление.

Они призывают нас противостоять ложным штампам, которые приводят к разрушениям, если их не разоблачать. Они говорят, что правящие классы лживы и коррумпированы. Они четко раскрывают бессмысленность системы, основанной на идеологии бесконечного разрастания, непрерывной эксплуатации и постоянного расширения. Они предупреждают нас о яде карьеризма и тщетности поиска счастья в накоплении богатства. Они заставляют нас увидеть горькую реальность рабства, законов Джима Кроу, геноцида коренных американцев, репрессий против рабочего класса, злодеяний имперских войн, разрушения экосистемы. Они доказывают, что вера в нашу добродетельность ложна. Они бросают вызов примитивным клише, которые мы используем для описания страны — как страны свободы, самой великой страны в мире, являющейся маяком свободы — раскрывая наши замалчиваемые преступления и невежество. Они дают возможность обрести смысл жизни и способность к преобразованию.

Люди видят только то, что они хотят видеть. Они создают национальные мифы, соединяя исторические события и фантазии. Они игнорируют неприятные факты, которые противоречат самовосхвалению. Они наивно верят в линейный прогресс и в своё национальное превосходство. А всё это – национализм и ложь. И если культура теряет способность к мышлению и откровенности, если она заставляет диссидентские голоса замолчать, если она деградирует до смеси фактов и вымысла, которую Зигмунд Фрейд называл "экраном воспоминаний", то она умирает. Тогда культура отдается во власть внутреннего механизма самообольщения, и начинает войну с прекрасным и истиной. Она перестает быть сакральной. Образование превращается в профессиональное обучение. Мы становимся слепыми. Именно это сейчас и произошло. Мы потерялись в море, и нас накрыла великая буря. Мы не знаем где находимся. Мы не знаем куда идем. И мы не знаем того, что вскоре с нами произойдет.

Психоаналитик Джон Штейнер называет это явление – "закрывание глаз". Он отмечает, что часто у нас есть доступ к адекватному знанию, но потому что оно неприятно и смущает нас, мы игнорируем его, подсознательно или даже сознательно. Он обращается к истории Эдипа, чтобы выразить свою мысль. Он утверждает, что Эдип, Иокаста, Креон и "слепой" Тиресий знали правду о том, что Эдип убил своего отца и женился на матери, как и было предсказано, но они вступили в тайный сговор и игнорировали это. Штейнер пишет, что мы тоже закрываем глаза на угрожающие нам опасности, несмотря на изобилие доказательств, и что если мы радикально не изменим наши отношения друг с другом и миром природы, то катастрофа гарантирована. Штейнер описывает весьма пугающие психологические истины.

Я видел подобный коллективный самообман среди городских элит Сараево и Приштины во время войн в Боснии и Косово. Эти образованные люди решительно отказывались верить в возможность войн, хотя насилие конкурирующих банд уже начало рвать социальную ткань. Ночью была слышна стрельба. Но они были последними, кто "узнал" об этом. И мы точно также обманываем сами себя. Вещественные доказательства национального распада — разрушающаяся инфраструктура, заброшенные фабрики и другие производства, ряды опустошенных складов, закрытые библиотеки, школы, пожарные и почтовые участки — всё это мы видим своими глазами, но фактически, всё это остается невидимым. Стремительное и пугающее разрушение экосистемы: повышение температуры, засухи, наводнения, уничтожение урожаев, ненормальные бури, таяние ледниковых шапок и повышение уровня океана — всё это наталкивается на безучастные "штейнеровские закрытые глаза".

Эдип, в конце пьесы Софокла, ослепляет себя и бродит по окрестностям со своей дочерью Антигоной. Бывший король, он становится чужаком в чужой стране. Он умирает, по словам Антигоны: "в чужой стране, в тоске великой".

Уильям Шекспир в "Короле Лире" обыгрывает ту же тему зрения и слепоты. Зрячие персонажи "Короля Лира" оказываются неспособными видеть. А Глостер с выколотыми глазам, несмотря на слепоту, видит правду. "Дороги нет мне, так не надо глаз", – говорит Глостер после того, как его ослепили. – "Я зрячим спотыкался". Когда Лир прогоняет Корделию, единственную верную дочь, обвиняя её в недостаточной любви, он кричит: "Прочь с глаз моих!" На что Кент отвечает: "Вглядись получше, Лир, и мне позволь мишенью быть для глаз". (пер. Б. Л. Пастернака)

История Лира, как и история Эдипа – о достижении этого внутреннего видения. Речь идет именно о морали и интеллекте, ослепленных эмпиризмом и зрением. Речь идет о понимании того, что человеческое воображение — это проявление вечности, как говорил Уильям Блэйк: "Любовь без воображения – вечная смерть".

Шекспировед Гарольд Годдард писал: "Воображение – не дар для создания иллюзий, а дар, с помощью которого человек воспринимает реальность". "Иллюзия" становится "правдой". "Пусть вера заменит факт", – говорит Старбак в "Моби Дике".

"Только наше абсурдное «научное» предубеждение, что действительность должна быть физической и рациональной, делает для нас невидимой истину", – предупреждал Годдард. Существуют, как писал Шекспир: "вещи, невидимые для взгляда смертных". Но эти вещи не фактические или эмпирические. Их нет в национальных мифах о славе и всемогуществе. Их не отнять силой. Они не приходят через познание или логическое рассуждение. Они не материальны. Они – реальная красота, горе, любовь, поиски смысла жизни, борьба за способность смотреть в лицо своей смерти и правде. И культура, которая игнорирует силу воображения, совершает самоубийство. Она слепа.

Как писал Шекспир (пер. С. Я. Маршака):

Человеческое воображение — зрение, слабое как цветок, помогающее построить осмысленную жизнь, а не утилитарное существование. И если цветок растоптан, если Шекспира и Софокла больше не считают полезными в эмпирическом мире бизнеса, карьеризма и корпоративной власти, если университеты считают, что Мильтон Фридман и Фридрих Хайек более важны для студентов, чем Вирджиния Вульф и Антон Чехов, то мы становимся варварами. Мы сами подготавливаем своё собственное исчезновение. Студенты — которые лишены мудрости величайших оракулов человеческой цивилизации, призывающих нас не поклоняться самим себе и не становиться на колени перед человеческой жадностью — не могут считаться образованными. Они не могут думать.

Подумать только, мы должны, как призывал Эпикур, "жить незаметно, скрываться и таиться". Мы должны строить стены для защиты от шума толпы. Мы должны погрязнуть в медийной культуре, на идеологию которой не влияют реальные факты, и чьи клише убивают способность мыслить. Мышление – как написала Ханна Арендт, – "беззвучный диалог с самим собой". Однако, по её словам, мышление всегда предполагает условие существования человеческого плюрализма. У него нет утилитарной функции. Мышление не самоцель, и не бессмысленная функция. Оно отличается от логического рассуждения, которое сосредоточено на конечной и опознаваемой цели. Логика и акт познания служат для эффективности системы, включая корпоративную власть, которая в лучшем случае – нравственно нейтральна, а чаще – злобна. Неспособность мыслить, – писала Арендт, – "не слабость тех, кто недостаточно умен, а повсеместное свойство всех людей — ученых, учеников, не исключая всех специалистов умственного труда".

Наша корпоративная культура безжалостно убила наше воображение. Наши электронные устройства вторгаются все глубже и глубже в пространство, раньше зарезервированное для уединения, размышления и личной жизни. Наши СМИ переполнены безвкусицей и абсурдом. Наши системы образования и развлечения презирают науки, которые учат нас видеть. Мы восхваляем примитивные профессионально-технические навыки и смешные вопросы стандартизированных тестов. Мы вытеснили в пустыню тех, кто мог думать, включая многих учителей-гуманитариев. И теперь они не могут найти работу, общественное внимание и право голоса. Мы идем к обрыву за слепцами. Мы ведем войну сами с собой.

Огромная важность мыслителей, – писала Арендт, – очевидна только "в переломные периоды, когда люди больше не верят в стабильность мира и не видят своей роли в нем, и когда вопросы человеческой выживаемости, наиболее важные со времен появления человека, достигают чрезвычайной остроты". Мы особенно нуждаемся в мыслителях и художниках во времена кризиса, – напоминает нам Арендт, – поскольку они придумывают подрывные идеи, которые помогают нам найти новый путь к выживанию.

"Учитель! — повергся он вдруг на колени, — что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?" – спрашивал Фёдор Павлович Карамазов cтарца Зосиму в "Братьях Карамазовых". На что старец Зосима ответил:

"Главное, самому себе не лгите. Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим. Не уважая же никого, перестает любить, а чтобы, не имея любви, занять себя и развлечь, предается страстям и грубым сладостям и доходит совсем до скотства в пороках своих, а всё от беспрерывной лжи и людям и себе самому. Лгущий себе самому прежде всех и обидеться может. Ведь обидеться иногда очень приятно, не так ли? И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что он сам себе обиду навыдумал и налгал для красы, сам преувеличил, чтобы картину создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, — знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается до приятности, до ощущения большого удовольствия, а тем самым доходит и до вражды истинной…" *

И теперь наша цивилизация столкнулась с проблемой. Мы маршируем к коллективному самоубийству. Корпоративный капитализм убьет нас, если его не остановить. И всё-таки мы отказываемся от этого, потому что мы больше не можем думать и даже слушать тех, кто думает и видит то, что вскоре с нами произойдет. Мы создали механизмы развлечений, чтобы скрыть и замолчать суровые истины: от изменений климата до краха глобализации и до нашего порабощения корпоративной властью — а это означает наше самоуничтожение. Раз мы не можем больше ничего поделать, то мы должны, каждый в отдельности, обратиться к беседам с самим собой и уединению, которые дают возможность начать думать. Лучше быть изгоем и чужаком в своей собственной стране, чем оказаться изгоем в самом себе. Лучше увидеть то, что вскоре произойдет с нами и начать сопротивляться, чем спрятаться за мифы, захватившие страну слепцов.

Автор: Chris Hedges. Американец Крис Хеджес 20 лет проработал иностранным военным корреспондентом в Центральной Америке, Ближнем Востоке, Африке и в Югославии. Он был корреспондентом в 50-ти странах. 15 лет он писал для The Christian Science Monitor, National Public Radio, The Dallas Morning News и The New York Times.

Крис Хеджес очень популярен и уважаем среди левых американских диссидентов, за 10 месяцев Occupy-протестов он много раз выступал на митингах, семинарах и собраниях во многих городах.

* Примечание переводчика. Я конечно наизусть "Братьев Карамазовых" не помню, однако решил поискать точную цитату, и обнаружил, что Крис Хеджес плохо знает русскую классику — перепутал персонажей. По главной ссылке можно увидеть, что он написал. А точная цитата взята отсюда.

Однако, главный смысл этого диалога Крис Хеджес передал верно.