Темные болезни СШ Америки.

Some years ago, I saw a man in profound emotional distress. The sobs which wracked his body had caused him to collapse to the ground, so weak did they make him. Every few minutes, he emitted a howl of pain, a sound so piercing and unnerving that I hope never to hear its like again...

Однажды я натолкнулся на человека в глубоком горе. Его тело содрогалось от рыданий, он настолько ослаб, что упал на землю. Каждую минуту он испускал болезненные вопли, настолько пронзительные и горькие, что я боюсь ещё хоть раз услышать подобные звуки. Люди обходили его стороной. Некоторые прохожие замедлялись на мгновение, неловко смотря в его сторону, и словно задумываясь, могут ли они помочь ему чем-нибудь. Но затем они проходили дальше. А человек оставался лежать на земле, раздавленный огромной болью.

Я медленно приблизился, чтобы не напугать его неожиданным появлением, и осторожно обхватил руками. "Я здесь", – повторял я. – "Я помогу Вам, чтобы не случилось. Я могу. Я здесь". Довольно долго я поддерживал его так, нашептывая эти слова снова и снова. В конце концов его дыхание восстановилось. "Я помогу Вам чем смогу. Пожалуйста, скажите мне, что я могу сделать".

"Это так...", – он произносил слова так неразборчиво, что я едва мог их расслышать. "Это так... что?" – переспросил я спокойно. Только спустя несколько минут ему удалось рассказать, что так сильно его расстроило.

Автобус вез на экскурсию класс местной начальной школы – 30 детей и троих учителей. На горной дороге автобус развернулся – никто не смог в точности определить почему – и упал в ущелье. Все, кто ехал в нем, погибли. Конечно, я знал об этой истории, так же как и все.

"Это так ужасно", – говорил этот мужчина. – "Так, так ужасно. Все они потеряли свои жизни так бессмысленно. Их родные разрываются на части, и некоторые так и не смогут прийти в себя. Столько возможностей для счастья и радости не осуществились". Он медленно собирался с силами. "Это чудовищно", – сказал он с глубоким чувством. – "Как такие чудовищные вещи становятся возможными?"

Я утешал его как мог, стараясь в то же время, не произносить банальных успокоительных фраз. Я согласился, что ничто и никогда не сможет сделать такие события нормальными, и что многие раны, вызванные этой трагедией никогда не заживут. Он, кажется, был благодарен за то, что я не пытался отрицать ужаса произошедшего и не уклонялся от разговора об этом.

Мы поговорили еще несколько минут. Наконец, я вынужден был сказать ему, что должен идти на встречу, которую не могу пропустить, и на которой меня уже ждали. Но я дал ему свою визитку, на обратной стороне которой написал номер своего личного сотового телефона, прося позвонить, если он захочет продолжить разговор об этом или о чем-нибудь еще. Когда мы прощались, я спросил как его зовут, и он представился. Я замолчал на мгновение, и осмотрел его более внимательно. Да, это лицо соответствовало имени, о котором я читал. Мне каким-то образом удалось скрыть свою реакцию – хотя на мгновение я испугался, что он заметил перемену во мне, которую я пытался замаскировать, но к счастью все обошлось – и мы окончательно распрощались. Я повернулся и пошел по улице.

К счастью, полицейский автомобиль был припаркован на углу. Я глубоко вздохнул и медленно обернулся, чтобы посмотреть, что происходит за спиной: мужчина медленно шел в противоположном направлении. Я подошел к полицейскому автомобилю, сообщил полицейским имя человека, с которым только что говорил, и показал им его. Его поймали через несколько минут; он был арестован без проблем и без какого-либо сопутствующего насилия. Чуть позже я объяснил полицейским, как получилось, что человек назвал мне свое имя. В тот день я так и не добрался до запланированной встречи. Узнав об обстоятельствах, меня сразу поняли.

Человек, которого я утешал – человек, настолько пораженный горем, что стал совершенно беспомощным – был серийный убийца, и разыскивался правоохранительными органами больше пяти лет. Они не сомневались, что он был виновен в смерти минимум 40 человек, хотя наверняка, настоящее число убитых было больше. Они так и не смогли с уверенностью определить всех его жертв; он отказался помогать им в этом. Но он объяснил, как выбирал своих жертв: он знал – откровенно заявил он – все люди, которых он убил были плохими. Как он узнал это? Каковы были его критерии оценки людей? Он так и не ответил на эти вопросы; казалось, он считал, что ответы должны быть очевидны всем, так же как и ему. Среди его жертв были и дети – но он считал их виновными в той же степени, что и взрослых, которых он убил. Все люди, которых он убил, были совершенно обычными. Они были не лучше и не хуже, чем вы, я или десятки миллионов других людей. Его жертвы не были известными людьми, по крайней мере, пока он не убил их.

Я продолжаю вспоминать этого человека таким, каким встретил его впервые – упавшим на землю, рыдающим от боли, которая выглядела совершенно искренней. Вероятно, он был искренним в какой-то мере, но я не могу понять в какой. Он полагал, что жертвы автобусной аварии были невинны, в противоположность тем, кого убивал он, не сомневаясь в виновности последних. Я понял, что способности разума к изворотливости и созданию барьеров бесконечны. Он видимо, не признавал никакой связи между жертвами автобусной аварии и жертвами своих преступлений. Горе было естественной реакцией на автобусную трагедию, с его точки зрения. В отношении своих жертв он не испытывал ни малейшей жалости.

Но сейчас я задумался. Интересно, поверю ли я когда-нибудь человеку, говорящему мне, что он чувствует огромное горе из-за трагедии, которая случилась с другим человеком? Сколько жестокостей он сам совершил или оправдал, незаслуженных и бесполезных жестокостей? Они вызывают у него горе? Интересно, смогу ли доверять кому-нибудь снова? Ибо мне кажется, что большинство людей разделили свои разум и совесть так же, как и тот убийца. Большинство людей решили разрушить свои души настолько, чтобы они больше никогда не возродились. Можно ли верить таким людям во время больших потрясений?

***

Это – беллетристика. Ужасная трагедия в Колорадо – нет. Я не сомневаюсь в ужасном, разрушающем жизнь горе, которое чувствуют люди, непосредственно затронутые этими трагическими событиями: члены семей и друзья тех, кто был убит или ранен, а также те, кто на несколько страшных минут оказался в ловушке кинотеатра, а также те, кто живет в Авроре.

Но я скептически смотрю на пароксизм горя на всю страну, на обобщенные крики о боли из уст каждого политика и чиновника – от президента до коллекционера компромата, на публичные плачи и рыдания, на отвратительный энтузиазм фанатиков, желающих заработать себе дешевый политический капитал на залитых кровью трупах. Все это не честно, на мой взгляд, и меня вообще не удивляют подобные общественные представления. Я смотрю на них с глубоким отвращением и презрением. Я считаю всё это (без исключений) симптомами безнадежно ущербной самовлюбленной психологии. Те, кто участвует в подобных общественных представлениях и политической рекламе – отвратительны и подлы настолько, что невозможно выразить словами. Еще раз подчеркиваю, что говорю здесь не о непосредственно пострадавших в этой трагедии, их родственников и близких, а о совершенно посторонних людях.

Из множества фактов, повлиявших на мое мнение, могу предложить данные из статьи в Asian Tribune об убийствах мирных граждан в результате ракетно-бомбовых ударов американских беспилотников:

Удары беспилотников ЦРУ в Пакистане в 2004 – 2012 годах:

Зарегистрированное число убитых детей: 1-3.

Мы знаем, что эти числа продолжают расти, а также мы знаем, что количество невинных людей, убитых правительством США – намного больше, даже если мы ограничимся убийствами только за последние годы. Это верно не только потому, что правительство США проводит операции в более чем 75-ти странах по всему миру – не забывайте про геноцид в Ираке.

Я пишу "не забывайте", однако правда намного хуже. Правительство США, и большинство американцев, вообще никогда не признавали геноцида.

Подсчитайте ошеломляющее количество невинных людей, убитых правительством США, и спросите себя: насколько это много, по сравнению с жертвами в Авроре. Ранее я уже попытался сделать подобные вычисления, используя самые скромные оценки смертей в Ираке – убийства только в одной этой стране соответствуют терактам 11 сентября, каждый день в течении пяти лет*. А если за соответствие принять число жертв в Авроре, то сравнение получится намного ужасней.

Прислушайтесь к общественным рыданиям хотя бы по малой части смертей, в которых виновно правительство США. Слушайте так внимательно, как только вы можете. Что слышно? Ух, вообще ничего. Эти убийства совершенно невинных людей вообще не имеют значения для большинства американцев. И безусловно, они не имеют значения ни для кого в правительстве США.

Что может быть хуже, чем это отвратительное молчание? Возможно только одно: утверждение президентом Обамой и правительством США, что они имеют "право" убивать любого человека в любой точке мира, по какой угодно причине – и при этом, они ни в коем случае не обязаны раскрывать детали своих убийств, включая факт организации убийств. Это утверждение принадлежит абсолютной и безответственной власти. Подобные утверждения делались самыми кровавыми монстрами в истории.

Это чудовищное преступление, фактически являющееся продолжающейся, систематической серией чудовищных преступлений, встречает почти вселенская тишина в Америке. Правительство США организует бесконечную серию Аврор – здесь Аврора организована на этой неделе, там Аврора организована на прошлой неделе, а на следующей неделе своя Аврора ждет кого ещё. Почти никого это не волнует. Почти никто этого даже не замечает.

Держите в уме эти факты, когда будете читать речь Обамы после событий в Колорадо:

Теперь, когда мы знаем, как это произошло и кто за это ответственен, мы никак не можем понять, что вынуждает человека терроризировать таких же людей как и он. Такое насилие, такое зло – бессмысленно. Это – за пределами разумного. <…> Люди, которых мы потеряли в Авроре, любили и были любимы. <…> У них были надежды на будущее, у них были мечты, которые так и не исполнились.

И если есть что-то, что мы можем извлечь для себя из этой трагедии, это – напоминание о хрупкости жизни. Наше время здесь ограничено, и это важно. <…>**

Вспомните об убийствах, регулярно совершаемых правительством США, и о регулярных убийствах невинных людей по личному приказу Обамы – и вы согласитесь, что эта речь похожа на горькие причитания серийного убийцы в моем беллетристическом упражнении. Это речь человека, который непоправимо далеко оторвался от реальности. Это речь человека, который не способен соединить очевидные и связанные факты. Если бы Обама действительно понял смысл этих слов – если бы он понял, что эти слова применимы в первую очередь к нему ("мы никак не можем понять, что вынуждает человека терроризировать таких же людей как и он.") – его сущность монстра, которую он сам взрастил, уменьшила бы его до бессвязно бормочущего ничтожества до конца жизни. В той или иной степени, эти слова верны и для любого человека, который остается в американском правительстве в данный момент.

В более широком смысле, это относится и ко всей современной американской культуре. Подобно убийце из моей истории, многие американцы погружаются в абсолютно фальшивый энтузиазм общественных демонстраций горя, в отношении напрасных смертей только некоторых людей — только тех, кого они часто видят; тех, кто похож на них; и тех, кто живет по соседству. А в отношении всех убийств, систематически совершаемых их правительством, столь же безумных, как убийства серийного маньяка – тишина.

Но ведь каждое убийство, совершенное правительством США, каждое убийство по приказу Обамы, является для кого-то трагедией, точно такой же как и Аврора. Но эти «кто-то» – не входят в число тех, кого большинство американцев знает или признает за равных — их даже не признают за таких же людей как и американцы – и поэтому, так получается, что этих убийств как будто не было никогда.

Вот что интересно. Вот почему я сомневаюсь, буду ли я доверять кому-нибудь в будущем.

Источник: «The Nauseating Grief of Diseased America» («Отвратительное горе больной Америки».), Arthur Silber, July 22, 2012.

Примечания.

* За 2003-2007 гг. в Ираке убито более 1 млн. человек. При своём подсчете Arthur Silber использовал относительное сравнение, с учетом общего числа жителей США и Ирака. Т. е., если упростить: 1 млн. из 30 млн. иракцев, соответствуют 10 млн. из 300 млн. американцев. Если убивать по 3000 американцев в день, то отметки 10 млн. можно достигнуть примерно через 10 лет. А если использовать заниженные в два раза цифры иракских жертв – то через 5 лет. Он использовал цифры менее круглые. Впрочем, стоит самим сходить по ссылке и почитать.

** Нет смысла переводить этот текст полностью, главное показать мысль автора о сходстве речи президента с рыданиями серийного маньяка.