Это к утверждениям сектантов, что Кургинян всегда голосовал за Зюганова и был против Путина. Я всегда развенчивал эту ложь и буду продолжать это делать и впредь.
Внимательно послушайте дальше. Это очень важно для понимания о контактах Кургиняна с Западом и дискуссии, в которой он постоянно участвовал с западными хозяевами о путях построения капитализма в России.
2. Вы выбрали не мой путь. Он привел к бандитскому капитализму. Я предупреждал вас. Теперь мы пойдем моим путем.
youtu.be/lqoINLB_MUA
youtu.be/PH0tRO-vKH0
Для понимания сказанного поясню: при демонтаже социалистического СССР боролись 2 течения псевдокоммунистов, предавших страну. Оба проповедовали переход к капитализму – горбачевское (медленно) и ельцинское (быстро).
– Ваш центр существует с 1988 года, однако предметом всеобщего обсуждения он стал совсем недавно. Чем вы это можете объяснить?
– Те модели общественно-политического и научно-технического развития, которые мы разрабатывали, до 1990 года просто никого не интересовали. Все было четко определено. Нам предстояло входить в общеевропейский дом, все знали, что это вот-вот наступит, и какие-либо иные сценарии развития событий в СССР как бы не прорабатывались.
– А что является такой обратной связью, например, в Америке?
– Клубы промышленников. Они могут принять свои, независимые от государства, решения, определить политику развития промышленности на десять лет. И что, Буш будет мешать им это делать? Значит, завтра не будет Буша. Кроме того, существуют определенные законодательные рамки. Американский конгресс не может сменить конституцию. Для смены конституции существует особый орган.
В этом смысле МОЯ ПОЗИЦИЯ ОЧЕНЬ СХОДИТСЯ С ПОЗИЦИЕЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОЮЗА, КОТОРЫЙ ГОВОРИТ ОБ УЧРЕДИТЕЛЬНОМ СОБРАНИИ. Я ТОЖЕ СЧИТАЮ, ЧТО ДЛЯ СМЕНЫ КОНСТИТУЦИИ И ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО СТРОЯ НАМ НУЖНО УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ.
В Америке клубы промышленников практически берут на себя львиную долю управления страной. Вокруг вьется вся эта демократическая мишура, образует карнавал для народа – приятный, нормальный демократический карнавал. И это не мешает управлять страной, потому что управляют-то другие.
У нас промышленники остались столь же бесправны, как и были. Практически идет террор власти. И каждая власть при этом показывает разное. А там – в Америке – происходит постоянное блокирование любых государственных авантюризмов. Ведь еще Гегель говорил, что сила капитализма в том, что государство уже не всевластно.
Поймите, я хочу доказать только одно – та конституция, которая существует в сегодняшнем западном государстве, и та, которую мы сейчас строим, разделены между собой углом в 180 градусов.
Кстати, об отсутствии у нас гражданского общества. Наши народные избранники осудили пакт Молотова–Риббентропа. Кто мне объяснит, почему ни один английский парламент ни разу за все время не обсуждал мюнхенский сговор с Гитлером? Попытки даже не было! – Я так думаю, что английский парламент находится в несколько ином положении, чем наш. Ситуация была такая, что не затронуть этот вопрос было невозможно. Все этого требовали.
– Требовали... Если они не идиоты, должны же они понять, что государственная политика, история государства в парламенте не пересматриваются. Не место это. Кстати, знаете, по какой причине Горбачев не продал японцам острова? И мне известно, что не продаст. Причем если бы не эта причина – он бы давно с ними расстался. А мешают ему США. Что значит – продать острова? Это значит начать пересматривать Ялтинские соглашения по Дальнему Востоку. Так это ж конца не будет. Это ведь пересмотр практически всех границ на Дальнем Востоке. И Америка этого, естественно, допустить не может. – Давайте вернемся к разговору о стране. Вы сказали, что та структура, которая сегодня строится, отличается от западной на 180 градусов. Что же, по вашему мнению, нам сейчас необходимо создавать в первую очередь?
– Базис. Независимого государственно ориентированного предпринимателя. – И каким образом?
– Очень известным. Людовик XIV делал это во Франции, Петр I – в России. Парламент же при этом должен только утверждать бюджет и контролировать его исполнение. Что, кстати, очень большая работа. – То есть нужен диктат законов?
– Да, хотя бы диктат законов. Но они же у нас сейчас принимаются с космической скоростью, и все разные. Поэтому должен быть установлен единый законотворец. И самое главное – это лично моя точка зрения – власть должна быть передана производителю. – Однако союзный законотворец принимает одно решение, а в республике выходит другое – ситуация ведь очень знакомая, не правда ли? Тогда как?
– Тогда распускается Верховный Совет республики. Бисмарк у себя в Германии пять раз подобную процедуру проделывал, и ничего, в Германии все в порядке. А Столыпин сколько Дум распустил? И что, они вешали каждого на всех столбах за инакомыслие? У нас ведь как: либо – сталинизм, либо – ветры демократии. Система рассчитана на идиота. Весь политический опыт мира говорит о том, что, как раз когда эти ветры демократии начинают дуть с полной силой, все кончается тоталитаризмом. Рано или поздно народ говорит: «Нам нужен царь, чтобы он всем рубил голову, но – один». И начинается русская игра: от беспредела к диктатуре, от диктатуры к беспределу, от беспредела опять к диктатуре...
Ведь когда я вам говорю о своей неприязни к демократии, я имею в виду советскую демократию. Демократию, которую уже не контролирует закон. Почему это суд не может контролировать депутатов? Значит, в стране уже нет судебной власти? Дикое количество людей на всех уровнях выведено из-под судебного контроля. Мы что, новый класс уголовников законно плодим, что ли? А как же всесилие судебной власти, главный принцип западного общества? А как же эти бесконечные процессы, разоблачения – опять-таки в западном обществе? – Вам не нравится советская демократия. Но ведь люди, которые в нее верят,– это в большинстве своем честные люди, и они искренне хотят добра.
– В любой группе, как бы она себя ни называла, большинство людей порядочные и хорошие. Я же говорю о том, что определяет их деятельность, а не о них лично. Это-то ведь и обидно. Были бы плохие – о чем речь. Стоило ли бы горячиться, волноваться – можно было просто смотреть, как их сметут.
Любое инакомыслие должно поощряться. Пусть только он не призывает идти на улицу. И не агитирует за румынский сценарий. А то у нас слова потеряли всякое значение. Горбачев сидит и спокойно смотрит, как публицисты из близких ему кругов агитируют за румынский сценарий. Кому румынский сценарий? Ему? Раисе Максимовне? – Я правильно поняла, что вы предлагаете ввести в средствах массовой информации цензуру?
– Конечно. Как и в любой нормальной стране. Она есть везде. – Но в любой нормальной стране существуют издания одного направления, другого...
– Пожалуйста. Любого! Но вспомните Сумгаит – там «потешились», а власть сидит и смотрит, рот открыв. Дальше идут ноябрьские события в Армении, потом Фергана, Ош... И прошло, мы осуждаем сталинские переселения народов. А что, в наше время месхов не переселили? Не государство уже, а банда. Банда берет на себя функции сталинского государства. Ты публично, демонстративно нарушил закон. Ты мне бросил вызов. А я – власть. Я ответил. – Однако для этого власть должна собою что-то представлять.
– О! Это и есть самый главный вопрос: создание национальной государственно ориентированной элиты. Из функционально способных, профессионально пригодных людей.
«Смена», № 104–105, 8.05. 1991 г
– Скажите, как вы относитесь к критическим публикациям о себе? С. К.: Принимать это всерьез очень трудно, потому что если просуммировать все, что о нас писали, то получается, что я делал вообще все.
Вот, например, Валерий Иванов – лидер «Единства» – считает, что я создал «Саюдис», а Белла Куркова, что я управлял войсками 28 марта. Если собрать все, то получается довольно смешно. На самом деле мы одна из 150, а может, 50 групп, с которыми изредка кое-кто совещается, любопытствуя, что же мы думаем обо всем этом, и, к сожалению, мало слушает то, что мы говорим. – Как вы относитесь к установлению чрезвычайного положения, к тому, что предлагает группа «Союз»? С. К.: Вообще ко всякого рода чрезвычайным положениям отношусь сугубо отрицательно, потому что видел их в Карабахе. Это все глубокая липа. Вольский ходит по обкому в Степанакерте, Сидоров ездит по заводам, стоит десять БТР, вокруг стреляют армяне и азербайджанцы. Время от времени их отлавливают, запрещают что-то делать...
То же самое будет здесь. Будут кататься танки, кого-то чуть побьют, кому-то разобьют очки, кого-то даже отвезут в «санаторий». После этого страна будет загнивать окончательно. И ничего не изменится.
Почему я так считаю? Потому что для меня весь процесс «застой – перестройка» абсолютно единый. С моей точки зрения, где-то с 56-го года страна эта заехала на своей телеге в тупик и там благополучно засела в болото. Были какие-то надежды шестидесятых годов, но потом они все исчезли. Брежневско-черненковская команда стала бегать вокруг телеги по часовой стрелке и кричать: «Коммунизм! Развитой социализм! Мир между народами!» Затем пришла новая команда – Горбачева. Она стала бегать против часовой стрелки и кричать: «Мировая цивилизация! Демократия! Рынок!» Телега, чавкая, погружается все глубже и глубже. Правда, теперь они придумали новый забавный фокус – эту телегу разворовать. Силой будет то, что захочет впрячься в эти постромки и тащить.
Я считаю, что это будет надпартийный союз – нечто вроде Государственного форума – соединения сил, заинтересованных в сохранении государства. Это будут в первую очередь промышленники, крупные аграрии, армия. То есть люди, чьи реальные жизненные интересы задеты, начинают понимать, что это уже не болтают, это уже хотят у них их кровное отобрать. И вот тогда политический субъект сформируется, появятся его программы, тогда и можно будет обсуждать, что надо: особое положение, чрезвычайное, просто нормальное выполнение тех законов, которые есть...
«Новая газета», № 14(15), 1991 г.
– Вы рассчитываете на Научно-промышленный союз А. Вольского?
– Вольский – это новые предприниматели, левая часть промышленного движения. Тизяков – правая. Хижа Георгий Степанович, ленинградский промышленный гений, который за короткий срок сумел фактически стать главной экономической властью Ленинграда,– вот это для меня центр. Идет смена поколений в ВПК и в агросекторе. Когда она завершится, все наши политические микродвижения будут подавлены этими двумя суперсилами. Они начнут сколачиваться в корпорации, осознающие, что политика, казавшаяся им пустой болтовней, действительно несет для них опасность. Для них к осени встанет вопрос о выживании или их месте под солнцем. – А в этом сценарии где место для Ельцина, где – для Горбачева?
– Весь вопрос в том, на кого захотят опираться Горбачев и Ельцин. Сегодня Ельцин купается в волнах плебисцита. Это же ясно, до каких пор он купается: «Венец за ним, он – царь, он согласился, Борис – наш царь, да здравствует Борис!» А потом: «Вязать, топить, да здравствует Димитрий, да сгинет род Бориса Годунова!» Плебисцит может быть только временной подпоркой... А Горбачев находится в плену своей либеральной доктрины...
Еще раз повторяю, в СССР есть новые силы, не включившиеся в игру. Они и будут отстаивать государственность. – Вы считаете движение «Демократическая Россия» деструктивной силой?
– В ней должен наконец произойти раскол по отношению к государственной идее. Вся та часть, которая отколется от разрушителей и революционеров, должна строить надпартийный блок... Такие люди там есть. Травкин, например. Я вот плохо знаю Румянцева, но государственные амбиции у него присутствуют. При этом он – яростный антикоммунист. Но я скорее сяду за стол с таким откровенным антикоммунистом, чем с членом КПСС, у которого нет подобных воззрений.
Нужно мощное движение, которое включит в себя базисные силы – промышленников, аграриев. Оно в конечном итоге будет исповедовать только одну – государственническую – идею. Его будет волновать развитие СССР, место страны под солнцем, ее национально-государственный интерес, приоритет интересов государства над всем остальным, включая общечеловеческие ценности. – Ваше государство будет некоммунистическим?
– Думаю, что «не». Ничего в этом страшного. Но оно будет традиционным (усвоить японские уроки), развиваться в векторе постиндустриального социализма. Многие бы за это ухватились, если будет ясно, что лидеры, которые такое государство хотят строить, согласны клинический идеологический идиотизм отбросить. Но надо понимать, что эту государственность традиционно в себе несет КПСС.
Крупная частная промышленность? Пожалуйста. Пусть Артем Тарасов станет советским Фордом. Есть у него сегодня государственнические амбиции – нет для меня более желанного союзника. Беда в том, что кооператоры никак государственный костюм надеть не могут.
«Собеседник», № 28, 1991 г
То есть будущее, по-"коммунисту" Кургиняну, некоммунистическое. В 1991 году.
Ну а теперь ещё немного знакомой аргументации.
3. Воровал-не воровал уже не важно и не надо с этим разбираться – теперь мы будем строить капитализм с человеческим лицом. Обратите внимание, от лица кого он говорит. Кто эти "мы"?
youtu.be/A5CEN2G_l1o
"Что делать с гигантским советским наследством, которое никто утилизировать не может? Надо срыть кировец, и построить заводик для фермера."
Вот они и срыли. И срывали 12 путинских лет. И утилизировали станцию "МИР", базы в Лурдесе и Камрани, пилили ракеты и т.д. – утилизировали по-Кургиняну советское наследство. А тут кто-то ещё пытается "отвлекать серьезных людей от серьезных дел и серьезных мыслей".
4. Битва политтехнологов: газета "Завтра", как идеологическая основа режима Путина
Теперь "Перестройка-2" остановлена. Мы говорили о ней, она олицетворялась с определенным количеством имен. Я лично по определенным поводам воевал с господином Юргенсом, с господином Гонтмахером на страницах газеты "Завтра". Совсем не потому, что я против государственности или западничества. А потому, что мне показалось (и я привел свои аргументы в эту пользу), что речь идет о том, чтобы из классической путинско-медведевской формулы "западничество + государственность" извлечь государственность и оставить западничество. Придав ему специфические, извращенные, ельцинско-горбачевские черты. Вот против этого мы были.
Какая же у нас политическая система? У нас путинская политическая система, основанная на формуле "западничество + государственность", фактически на союзе "белых" и "красных". И "суверенная демократия" – это одна из модификаций формулы "западничество + государственность", в которой западничество – это демократия, а государственность – это суверенитет. Есть и более жесткие модификации этой же формулы – "авторитарная модернизация", где западничество – это модернизация, а государственность – это авторитаризм. Очень разные существуют формулы. Взята самая мягкая из формул – "суверенная демократия". Суверенитет – всего лишь! Но – демократия. Это мягкая модификация формулы "западничество + государственность".
Теперь, что предлагается в смысле разрушения политической системы? Предлагается только одно: разрушить красно-белый баланс, созданный когда-то газетой "Завтра" и взятый Путиным, и предложить ему, с одной стороны, оранжистов (не фрондирующих либералов типа Гонтмахера, Юргенса и других), а оранжистов – людей, которые хотят выводить на улицы толпы. А с другой стороны – так называемых "русистов", которые называют нынешнее государство "путинярней", "эРэФией". Т. е. опять создать альянс антигосударственных сил, как когда-то создавали альянс антигосударственных сил из русских почвенников типа Распутина и Новодворской. Или, если быть точным, из Дмитрия Васильева (общество "Память") и Новодворской, которые являются крыльями одной политической организации. На этом сидят несколько политтехнологов, которые это снова делают.
Левые, вы и дальше будете считать таковым Кургиняна?
