|
Опубликовано sonar2050org на YouTube 17.07.2018
После Хельсинки: время союзов нового типа
основной фактор умолчания — отношения с Китаем
функциональная недоговороспособность Трампа
растущий тренд — двусторонние альянсы
Шеф-редактор СОНАР-2050, союзный интегратор Семен Уралов, белорусский философ и публицист Алексей Дзермант, медиаэксперт и видеоблогер из Москвы Евгений Супер, политолог и союзный интегратор Василий Боков.
После Хельсинки: время союзов нового типа
www.sonar2050.org/publications/posle-helsinki-vremya-soyuzov-novogo-tipa/
Семён Уралов
17.07.2018
Почему двусторонние союзы России являются угрозой для США.
С точки зрения дипломатии и имиджа России, встреча Владимира Путина и Дональда Трампа стала прорывным событием. Однако с точки зрения реальной политики, клубок противоречий между Евразией и Евроатлантикой остался нераспутанным и не мог быть распутан одной такой встречей. Так же, как не могла быть заключена никакая «большая сделка», о которой так много говорили в западных медиа.
Причиной нереальности «сделок» с Трампом является его функциональная недоговороспособность: будучи главой страны-гегемона, он не может проводить суверенную президентскую политику.
Ни снять санкции, ни унять антироссийское лобби в истеблишменте США Трамп функционально не способен. История с «12 офицерами ГРУ», которых достали из рукава накануне саммита, отлично демонстрирует отсутствие субъекта в лице Дональда Трампа.
Поэтому какие бы «сделки» ни предлагал Дональд Трамп, заключать их с ним будет невозможно до тех пор, пока не он станет полновластным субъектом, как президент Путин или председатель Си.
Судя по американской социологии США[1], консенсус в обществе и элитах в вопросе о России может быть один — обострение конфликта.
Истинная цель визита Дональда Трампа в ЕС, Британию и Хельсинки состояла во втягивании Старого Света в альянс для самой важной экономической войны Дональда Трампа — войны с Китаем. Поэтому Трамп повышает ставки — давит на евробюрократов и Терезу Мэй, а его министры пугают европейский бизнес санкциями[2] за участие в «Северном потоке — 2».
Трамп идёт ва-банк, потому что экономическую войну с Китаем он перевёл в открытую фазу в начале июля[3]. Однако после введения антикитайских пошлин[4] Вашингтон столкнулся с солидарными действиями Китая[5] и России[6].
Дональду Трампу критически необходимы союзники в экономической войне с КНР. И он их ищет в Европе, принуждая ЕС и Британию идти в фарватере его политики. Понятно, что бенефициаром вытеснения китайского промышленного капитала станут североамериканские корпорации. Так же очевидно, что за требованиями к членам НАТО повысить расходы на оборону стоят интересы ВПК США.
Сделки с Россией были невозможны, потому как Москва сделала ставку на альянс с Китаем. Синхронная антисанкционная политика стала публичной демонстрацией этого альянса.
На уровне бизнеса уже можно найти практические следы союзной российско-китайской антисанкционной стратегии. Так, в последние месяцы стремительно вырос экспорт готового алюминия[7] из Китая. Причём за счёт роста на цен на алюминий, которые поползли вверх из-за санкций против «Русала» или Дерипаски, китайские экспортёры хорошо заработали.
Но, как оказывается, попавший под санкции «Русал» тоже увеличил экспорт алюминия[8]. Похоже, что часть российского алюминия теперь продаётся под видом китайского — та, что уходила на рынок США, вероятно.
Так, понеся убытки из-за санкций, российский промышленный капитал заключил сделку с китайским торговым капиталом и компенсировал биржевые убытки за счёт роста цены на готовый продукт. Естественно, что подобные сделки невозможны без наличия политэкономического союза на уровне государств и гарантий на самом высоком уровне. И естественно, в Вашингтоне этого не могут не понимать.
Поэтому «Большая сделка», которую анонсировал Вашингтон, не может быть заключена априори до тех пор, пока не будет свёрнута санкционная политика. Это центральная парадигма Москвы, которая резонирует с позицией Пекина, и на этом базируется этот союз, который так беспокоит США.
Трансформация Евразии под влиянием альянса Пекин — Москва
Фактически в Хельсинки был подведён итог четырёхлетней дипломатической и санкционной войны Вашингтон — Москва: ни изолировать, ни разорить Россию не получилось.
Россия и США практически не интегрированы на уровне реальной экономики, поэтому любые ограничения или обходятся, или игнорируются. Финансовый ущерб является условным, потому что устойчивость российской экономики обеспечена прежде всего природными ресурсами, а не производными финансовыми инструментами.
Альянс Россия — Китай является стратегической угрозой для США. Он обеспечивает КНР сухопутный и в перспективе северный морской транзит товаров на рынок ЕС, а России позволяет развить и загрузить собственную логистическую инфраструктуру.
В противостоянии США и альянса Россия — Китай главным призом является богатейший и растущий, несмотря на кризис, рынок Европейского союза. Евросоюз пока находится в политической орбите влияния США, но на это положение вещей давит растущий импорт из КНР, а энергоресурсы в регион поставляет преимущественно Россия. В США это прекрасно понимают, поэтому встрече в Хельсинки предшествовал вояж по Евросоюзу. Терять Европу, и в особенности Германию, Трамп не намерен. США остаётся пытаться укреплять собственные союзы и разрушать союзы противников.
Наиболее слабым местом в альянсе Москва — Пекин является постсоветское пространство.
Там есть республики с ослабленной государственностью (Киргизия, Армения, Молдова), где постоянно происходят политические кризисы, и откровенно антироссийские (Украина, Грузия).
Все попытки реинтеграции постсоветского пространства наталкивались на отсутствие собственного глобального проекта с общими целями и картиной будущего, который учитывал бы интересы всех разрозненных частей бывшего СССР. И вот теперь это место занял интеграционный проект КНР «Новый шёлковый путь». Республики Средней Азии и Казахстан вовлечены в этот проект уже намного более глубоко, чем в интеграцию с Россией, но и Россия, и Беларусь тоже начали серьёзное поступательное движение в этом направлении.
До тех пор, пока Россия не заявит своего регионального (для постсоветского пространства) или глобального интеграционного проекта, Москва будет двигаться в фарватере проекта Китая «Новый шёлковый путь», будучи главным военным союзником и ключевым партнёром в северной Евразии.
Усиление альянса Россия — Китай будет заставлять республики ЕАЭС и СНГ стремиться к двустороннему сотрудничеству с Москвой и Пекином.
Балансирование между интересами РФ и КНР будет заставлять национальные элиты проводить многовекторность нового типа — на основе национально-китайских и национально-российских двусторонних альянсов. Уже сегодня и для Бишкека, и для Астаны, и для Минска двусторонние соглашения с Москвой и Пекином значат больше, чем обязательства в рамках ЕАЭС и ШОС. Эта тенденция будет только нарастать.
В ближайшее время многосторонние союзы будут ослабляться, а на повестку дня выйдет самоопределение государств Евразии относительно альянса Москва — Пекин.
Причём в глобальном альянсе РФ — КНР прослеживается разделение функционала: КНР продвигает торговые и транспортно-логистические проекты, а Россия — энергетические и проекты в сфере безопасности.
Двусторонние союзы нового типа
В условиях растущей значимости двусторонних союзов оказывается, что именно союз России и Беларуси наиболее соответствует вызовам времени. Двусторонний формат интеграции позволил провести её глубоко — ни в ЕАЭС, ни в СНГ никому более не удалось сформировать столь тесный союз. Именно союз России и Беларуси может стать прототипом будущих двусторонних альянсов России на постсоветском пространстве. В этом смысле на нём лежит ещё и дополнительная внешняя ответственность.
Очевидно, что глобальная торговля по модели ВТО, на которой базируется ЕАЭС, будет работать всё хуже и хуже. ВТО умирает, на её место приходят заградительные пошлины, изъятия и ограничения. Поэтому России необходимо отработать модель двусторонней интеграции ХХI века. А для этого необходимо продемонстрировать качественно новый опыт союзных отношений.
Проблемы субъектности Союзного государства
Несмотря на глубокий уровень интеграции России и Беларуси, динамика создания политического субъекта — Союзного государства (СГ) — отсутствует. Собственно, союз не может стать субъектом до тех пор, пока не возникнет единый рынок.
В текущей экономической модели единый рынок должен быть обеспечен единой валютой. Пока этого не произойдёт, Союзное государство не способно стать экономическим, а следовательно, политическим субъектом.
По такой же схеме развивался ЕС: до тех пор, пока не была введена союзная евровалюта, интеграция Союза угля и стали в Евросоюз проходила крайне медленно. Этот интеграционный фактор прекрасно понимали авторы Союзного договора — союзной валюте посвящена отдельная статья.
Пока не сдвинется с места вопрос о суверенной союзной валюте, Союзное государство как экономический субъект и единый рынок будет пребывать в спящем состоянии. Следовательно, и как политический субъект СГ будет крайне ослаблено.
Нельзя сказать, что текущее состояние союза России и Беларуси устраивает всех. В начале этого года прозвучали открытые заявления о необходимости пересмотра или дополнения Союзного договора.
Однако изменение Союзного договора не сможет изменить саму формулу интеграции. Нет единого рынка и единой валюты, значит, не будет субъекта «Союзное государство». То есть на повестке дня стоит не сам по себе договор о Союзном государстве, а вопрос о построении качественного нового союза России и Беларуси XXI века.
Союзные вызовы
Итак, очевидно, что без политической воли к созданию единой валюты и рынка проект «Союзное государство» придётся развивать институционально и эволюционно — десятилетиями продираясь через согласования и противоречия. Настоящей союзности нужна настоящая экономическая база, а без неё отношения России и Беларуси будут носить договорной характер, характер отношений двух разных субъектов, а не принципов общежития и сотрудничества в рамках единой субъектности. Так это и обстоит сегодня.
И пока не состоится общий рынок, остаётся интегрировать национальные государства наращиванием двусторонних договоров и программ. Эти процессы происходят эволюционно[9], но они должны быть ещё и оформлены в политическую практику, экспертную проработку и медийную повестку.
Но если политэкономическая интеграция России и Беларуси уверенно наращивает темпы, то вот в общественно-культурной сфере нарастает отчуждение. На это указывает наш белорусский интегратор Алексей Дзермант в статье «Жизнь без союза»[10]. И в Беларуси, и в России сформировались национальные общества, где приходящие поколения лишены социально-бытовой памяти о Советском Союзе. За умы этих поколений ещё предстоит бороться — объяснять, увлекать, объединять. Действительно, в республике Беларусь намечается раскол, подобный украинскому или молдавскому, когда среди поколения «30 минус» популярность Европейского союза намного выше[11], чем союза с Россией или ЕАЭС.
Угроза союзу России и Беларуси лежит не в экономике и безопасности, а в отчуждении поколений белорусского общества от России в пользу альтернативного геополитического выбора. И соответственного отчуждения российского общества от идей союза.
Для Москвы и Минска принципиально разные мотивации в развитии союза.
Для Беларуси союз с Россией — это вопрос подлинного суверенитета, то есть сохранения мира в обществе и порядка в государстве. Для России значимость союза с Беларусью в его масштабируемости: между Москвой и Минском могут и должны быть отработаны технологии союзной интеграции, которые потом будут применяться в двусторонних альянсах как минимум с Казахстаном, Киргизией, Арменией и Таджикистаном.
Внешние вызовы дают стимул перезагрузить нашу интеграцию, ведь милитаризация Прибалтики[12] и Польши[13] угрожает одновременно и России, и Беларуси и требует адекватной и быстрой реакции. К тому же очевидно, что придётся перезагружать минский формат, ведь украинский кризис наносит ущерб всем соседям Украины.
Итак, проект «Союзное государство» до введения союзной валюты стоит рассматривать преимущественно как переговорную площадку, а сконцентрироваться необходимо на интеграции государственных и общественных структур России и Беларуси. Причём чем более горизонтальными и глубинными будут эти связи, тем устойчивее будет союз.
Исследования СОНАР-2050 указывают на то, что наиболее эффективными могут быть интеграционные программы по линии «силовых» структур и армии, предприятий ВПК, образовательной инфраструктуры и вузов, третьего сектора (общественные организации, медиа и НКО).
Перехват союзной инициативы
Как показывает опыт и политическая культура России и Беларуси, наиболее эффективным политическим методом является директивное президентское управление.
Однако если для России союз с Беларусью является хотя и значимым, но не находится в центре интеграционной повестки, то для Беларуси он является базисом экономического и политического суверенитета.
Поэтому союзная инициатива должна исходить от Минска. В противном случае темп может быть утрачен.
России же необходимо пересмотреть своё отношение к союзу России и Беларуси. Москве необходим качественно новый уровень союзных отношений. Возможное назначение Михаила Бабича послом России в Беларуси указывает на стремление проводить более интенсивную союзную политику. Дело в том, что Бабич имеет колоссальный опыт работы с российскими регионами, а союзу необходима как можно более глубокая региональная интеграция — на уровне комбинатов, вузов, КБ, НИИ, спортивных команд, IT-компаний, театров, музеев и ДЮСШ.
Иного выхода у нас просто нет — если интеграцию не укреплять, то союз будет естественным образом разлагаться и ослабляться. В случае с Беларусью этот эффект будет усиливаться близостью другого союза — Европейского.
Усиление экономического противостояния США — КНР нанесёт ущерб и России, и Беларуси, которые сделали ставки на двусторонние альянсы с Китаем.
Компенсировать эти потери можно будет только в поисках резервов на внутренних рынках и усилением союзной интеграции и кооперации. Наступает период усиления глобальной конфронтации по линии США — Китай и США — союзники Китая.
Особенно остро эту конфронтацию будут чувствовать прибалтийские области и украинское пограничье России и Беларуси.
Северо-западные и западные рубежи союза уже никогда не будут спокойны и безопасны сами по себе — регион связан крепкими двусторонними альянсами США с Польшей, Литвой, Украиной, Эстонией, Латвией и Грузией и неуклонно вооружается, обостряя риторику. США располагают разнообразными альянсами в регионе, каждый из которых ведёт свою игру. Единственный субъект, который может противостоять этой системе альянсов, — союз России и Беларуси.
Ссылки
| 